В бане недавно кто-то был. Посередине стояла лавка, на которой можно было разглядеть темные пятна, очевидно, засохшей крови. Значит после того, как убийца извлекал органы, в ближайшем здании он проводил нужные манипуляции. Скорее всего, прятал в сосуды, или колбы, чтобы перевозить.
Однако ничего, связанного с лекарским делом и тем более с алхимическими практиками в избе не было. Понятно, даже у меня была огромная лекарская сумка, все необходимое убийца уносил с собой. Следовательно, основная лаборатория убийцы находилась в другом месте.
«Нужно же еще аптеку осмотреть в Чукавино, – пронеслось в голове. – Скорее всего, основные препараты он держит в одном месте».
Слушать надо было себя, пока не оказалось слишком поздно.
– Опосля как убивает, чего ради в избу заходит? – спросил Игнат.
– Чтобы подготовить органы для перевозки, – ответил я коротко.
Староста кивнул, продолжая тщательно осматривать каждый угол небольшого помещения. Отодвинул лавку, осмотрел пол.
Я вышел на улицу, когда староста позвал меня к входной двери.
На дверном косяке избы был вырезан какой-то знак. Ну тот факт, что алхимики или колдуны помечали места, где совершали ритуалы, был общеизвестным. Всегда встречались выжженные или нацарапанные метки.
Дело было в символе.
– Символ такой видал доныне? – промолвил староста.
О да, видел. И мне пришлось до боли сжать ладони, чтобы промолчать.
Глава 20. Северные люди
Я пытался выровнять дыхание и разжать занемевшие пальцы, впившиеся в ладонь. Закрыл и раскрыл глаза, вдыхая осенний ветер. Не мог же я сказать, что точно такой же символ, выжженный на тыльной стороне правой кисти человека, я видел собственными глазами.
До того, как попал сюда. Понятно, что служитель закона задавал обычные вопросы по следствию. Мне же приходилось контролировать собственную реакцию. Во-первых, я, как заморский лекарь, больше всего подходил на роль убийцы. Во-вторых, я знал, какие органы и для чего вырезаются у девушек, и какой раствор пытается приготовить убийца.
Судя по вопросу старосты, я и эликсир бессмертия приготовить, если что, смогу. Надеюсь, староста поверил, что такого напитка не существует, да и набожность должна помочь. Признать, что можно приготовить «вечный напиток», означало разрушить веру во всемогущего Бога.
Я в целом неплохо справлялся, если бы не этот символ. Я просто застыл и не мог пошевелиться, лихорадочно соображая, что же теперь делать.
Черное солнце. С двенадцатью лучами. Золотое на черном.
Спрятанное глубоко в подсознании событие, не дававшее мне покоя ни в том времени, ни в этом, поднималось все выше. Гораздо позже я понял, что блокировать важное воспоминание может только сильная эмоциональная реакция. В психологии описано множество случаев, когда жертва пытается увидеть человека, которого сильно любила или доверяла, воспоминание блокируется и появляется только размытое пятно вместо лица.
Я вроде бы никого так сильно не любил, и не доверял. Но и вспомнить не мог. Несмотря на феноменальную память, дарованную Вселенной, наверное, в виде ошибки.
Я знал про символ. Знал, где видел в последний раз.
Только даже если бы я рассказал, это никак не помогло бы губному старосте в расследовании убийств здесь и сейчас. Поэтому я промолчал.
– Каким обычаем чертов резник девиц выбирает, вот что понять надобно, – после паузы сказал староста.
«Резник означало палач, убийца, – пронеслось в голове. – Да, очень меткое определение, лучше не придумаешь».
Наверное, основной урок, который я извлек в новом для себя времени заключался в том, что нельзя судить по внешности. Средневековая одежда и простой говор создавали ложное ощущение, что люди в шестнадцатом веке были примитивными. Даже мой короткий опыт показали, что и губной староста, и сотник обладали сильным аналитическим мышлением.
– Вот этого я не знаю, – досада в моем голосе была искренняя.
Я и в том времени не понял, как убийце удается втереться в доверие к молодым, невинным девушкам. Оглушить незаметно и влить дурман, невозможно. Значит жертвы добровольно пили напиток, который давал убийца. Скорее всего, красное вино. Где и как девушки, которые «мужа не знали» могли спокойно выпивать с убийцей, я понять не мог.
– Точно могу сказать только то, что все девушки имеют схожие внешние признаки, – вздохнул я, решив не скрывать важные факты от следствия.
– Знамо, единобразны девицы, – кивнул староста, чем снова меня удивил. – Таких нонче мало в селах, в стары времена больше бывало.