Благодушие, таким ощущался общий настрой горожан. Даже протестантам, нещадно грабившим город во время войны, были прощены все прегрешения. «Дети расшалились, но они наши дети», – можно было услышать в их адрес из уст городских матрон.
Теперь это благодушие поколебалось. В воздухе возникло напряжение. На нас, служак гарнизона, местные жители стали смотреть с плохо скрываемой неприязнью. Фендрика нашего полка, семнадцатилетнего Пауля фон Корфа, нашли ранним утром под домом уважаемого горожанина, зажиточного купца. Корф, видимо, упал с высоты третьего этажа, где оставалось распахнутым окно. Он был без сознания, голова пробита, обе ноги переломаны. Это то, что я знал из слухов, бродивших по городу. Сейчас бедняга Пауль находился в городской тюрьме под присмотром городского палача, а меня вызвал полковник.
– Доктор, уверен, вы в курсе тяжёлых обстоятельств моего фендрика фон Корфа. Что вам известно?
– То же, что и всем. Выпал или был выкинут из окна особняка зажиточного горожанина. Сильно побился. Переломы. Находится в бессознательном состоянии в тюрьме на попечении палача.
– А почему в тюрьме?
– Этого я знать не могу.
– Так я вам скажу. Хозяин дома мёртв. Убит ударом тяжёлого предмета по голове. Парик хозяина был зажат в руке Пауля, а в кармане его камзола находились драгоценные украшения хозяйки. Всё указывает на то, что наш Пауль вор и убийца, чему я поверить не могу. Городской палач получил инструкции, привести фон Корфа в состояние, когда к нему можно будет применить пытки и, получив признание в преступлении, подвергнуть скорому суду и несомненной казни. Я договорился с бургомистром, что вы будете присутствовать на всех этапах лечения и последующего дознания, как мой личный представитель. Вот вам официальное письменное тому подтверждение и отправляйтесь в тюрьму. Сведите знакомство с палачом. Ха-ха-ха. Чур меня.
Оставив кабинет полковника, я без промедления отправился к тюрьме. Сопроводительный документ открыл мне её ворота, и один из охранников отвёл меня в её святая святых – пыточную.
Местный палач, герр Мосс, как он сам представился, выглядел исконным бюргером, ничем не отличающимся от любого средних лет и среднего достатка горожанина. Круглое лицо, освещаемое раз от разу добродушной улыбкой, курносый нос, умные маленькие глазки, ну просто дядюшка. Если бы не антураж. Он встретил меня в комнате, полной диковинными механизмами и столами с разложенным на них инструментарием. Я озирался, боясь увидеть Пауля, привязанного к одному из зловещих станков.
– Вы ищете своего приятеля? Здесь его нет. Его состояние не позволяет применить к нему мои навыки палача, но требует отдачи в другой моей профессии – врачебной. Он в моём лазарете. Вы удивлены, что мы с вами коллеги? Палачи, чтобы вы знали, лучшие хирурги из всех. У нас никогда нет недостатка в материале. Нашему опыту лечения травм конечностей может позавидовать любой профессор. Вы знаете, что дыба, это не только инструмент пыток, но и аппарат для составления костных обломков посредством натяжения и дальнейшего вправления? Кстати, именно эту манипуляцию я провёл давеча вашему фендрику. И именно здесь, на этом столе. Он так и не очнулся. Сейчас он находится в соседней камере, используемой мной как больничная палата.
– Но позвольте, как это возможно? Как в вас сочетаются две противоположные ипостаси: лекарь и убийца?
– Убийца? Полноте, это не про меня. Вот вы убивали когда-нибудь?
– Да. И не раз. Я более двадцати лет, как полковой лекарь. Мне приходилось убивать, защищая себя или своего пациента.
– А я в своей жизни не убил ни разу.
– Как? Вы, палач, не убили ни одного человека? Это возможно?! Вам не приходилось приводить в исполнение смертные приговоры?
– Вот видите, коллега, как вы заблуждаетесь. Я не убивал. Я казнил. Как вы правильно выразились – приводил в исполнение. Я – орудие правосудия. Вы ведь не обвиняете мой топор в убийстве. А я такой же инструмент, как и топор. В действиях, приводящих к смерти казнённого нет и капли моей инициативы, моей воли. Я одно из звеньев системы правосудия. Ни профоса, задержавшего преступника, ни судью, назначившего ему казнь, вы не назовёте убийцами. Я, как и они, только часть системы, цель которой – справедливость, значит, благо для всех. Не выполни я своего предназначения и столп правосудия рухнет. А теперь, пройдёмте к вашему юноше.