Ника не отрывала от него взгляда, её губы приоткрылись, а дыхание стало прерывистым. Внезапно она опустилась перед ним на колени, продолжая работать рукой, но теперь её лицо оказалось в приятной близости от члена.
— Не останавливайся, — простонала она. — Что было дальше?
Леха, едва сдерживаясь, продолжил. Он рассказывал, как Макс вскинул руки, пытаясь защититься от набросившегося мертвяка, как отчаянно искал взглядом Леху, как молил о помощи.
— И что ты почувствовал? — спросила Ника, её губы почти касались его плоти.
— Силу, — выдохнул Леха. — Невероятную силу. Словно я стал богом, решающим, кому жить, а кому умереть.
Ника издала тихий стон, и в следующее мгновение её губы сомкнулись вокруг его члена. Леха запрокинул голову, задыхаясь от ощущений. Она двигалась в такт его словам — чем более жуткими становились детали, тем интенсивнее были её действия.
Когда он дошёл до момента, когда зубы мертвяка впились в горло Макса, когда кровь хлынула, заливая всё вокруг, когда предсмертный крик перешёл в булькающий хрип — Леха не смог больше сдерживаться. Волна наслаждения накрыла его с головой, заставляя содрогаться всем телом. Ника даже не думала отстраняться, наоборот посильнее насадившись ртом на член и принимая все до последней капли. Её глаза закрылись в экстазе, словно она испытывала такое же удовольствие, что и он.
Когда всё закончилось, она медленно поднялась, облизывая губы с довольной, сытой улыбкой.
— Знаешь, что самое потрясающее? — прошептала она, почти касаясь губами его уха. Её рука скользнула по его плечу, шее, зарылась в волосы на затылке, заставляя мурашки бежать по всему телу. — Этот новый мир создан для таких, как мы. Здесь больше нет моралистов, полиции и законов. Есть только сила и желание.
Её пальцы легко массировали его затылок, посылая волны удовольствия вниз по позвоночнику. Она наклонилась ещё ближе, её губы теперь почти касались его кожи.
— Ты осознал это быстрее других, — продолжила она, и в её голосе зазвучали хриплые, низкие нотки. — И это делает тебя… особенным.
Утро встретило Леху мутной головной болью и странным, липким ощущением на теле — словно всю ночь его кто-то потрошил, а потом небрежно зашил обратно. События вчерашнего дня вспыхивали в сознании яркими образами: лицо Ники, её пальцы на его теле, влажные губы, прикосновения… и тот рассказ, те признания, которые вырвались из него в момент слабости.
Он уткнулся лицом в подушку, пытаясь прогнать воспоминания. Что если она расскажет Голубеву? Что если это была проверка, тест на лояльность, который он с треском провалил? Черт… нужно было держать язык за зубами.
Леха сел на кровати, машинально потирая лицо. Подсобка одного из павильонов, которую ему выделили после возвращения с вылазки, казалась ещё теснее, чем обычно. Через щели в заколоченном окне пробивались первые лучи солнца, а с территории рынка уже доносились голоса — жизнь на Торжковском начиналась рано.
Пока он натягивал одежду, мысли продолжали крутиться вокруг Ники и её неожиданных откровений. Нет, вряд ли она доложит Голубеву. Её реакция была слишком искренней, слишком… страстной. Такие эмоции сложно подделать.
К тому же, теперь между ними установился своеобразный баланс — взаимный компромат. Если она расскажет Голубеву о том, что Леха специально бросил Макса умирать, он с таким же успехом может рассказать, как девушка Володи брала у него в рот, постанывая от возбуждения при каждой кровавой детали истории. Голубев такого точно не простит и грохнет эту больную суку, не задумываясь.
Но даже если она решит его подставить, всё не так уж страшно. Теперь Леха знал, на что способен. Если Голубев станет угрозой, то ему просто придётся его… устранить.
По сути, Володя — всего лишь человек, в то время как Лёха — новая ступень эволюции. Эта мысль отозвалась внутри приятным теплом, словно глоток горячего чая в холодный день.
Раньше он не мог и представить, что будет так хладнокровно размышлять об убийстве человека. Но после истории с Максом… что-то изменилось. Словно первое убийство сломало какой-то внутренний барьер, и теперь всё казалось проще.
Выйдя на территорию рынка, Леха направился к складу за завтраком, но на полпути его окликнул знакомый голос:
— Эй, Алексей!
Леха обернулся и увидел Голубева, который быстрым шагом приближался к нему. Внутренности словно сжались в тугой узел. Неужели Ника всё-таки рассказала?
— Доброе утро, — как можно спокойнее произнёс парень, пытаясь унять внезапную дрожь в руках.