— Ты изменился, Лёха, — прошептала она, поднимая глаза и встречаясь с ним взглядом. — И мне это нравится.
Она провела влажной тряпкой по его запястью, задержав прикосновение дольше, чем требовалось. Затем её пальцы медленно поднялись выше, к сгибу локтя, оставляя на коже невидимые следы, которые горели словно от огня.
Что-то в её взгляде заставило его вздрогнуть. Казалось, она видит его насквозь — не того Леху, которого знали другие, а настоящего. Того, кто наслаждался предсмертными криками Макса, кто чувствовал неописуемое удовольствие от власти над чужой жизнью.
— Я… — начал он, но она приложила палец к его губам, заставляя замолчать.
Её кожа пахла кровью и чем-то сладким. Ника придвинулась ещё ближе, почти касаясь его тела своим. Её глаза, полуприкрытые длинными ресницами, смотрели с жадным любопытством.
— Тс-с, — прошептала она, и её палец скользнул с его губ на подбородок, шею, остановившись у кадыка. — Расскажи мне, что случилось на самом деле. Настоящую правду, а не ту глупую историю, которую ты придумал для Володи. Ты меня, конечно, извини, но я в жизни не поверю, что Макс за тебя заступился.
Леха отпрянул, чувствуя, как холодок пробежал по спине. Неужели она видит его насквозь? Или это ловушка? А что, если она расскажет обо всём Голубеву?
— Я не понимаю, о чём ты, — пробормотал он, стараясь, чтобы голос звучал естественно. — Всё было именно так, как я рассказал.
Ника хитро улыбнулась, её глаза сузились, как у кошки, заметившей добычу.
— Правда? — протянула она, наклоняясь ещё ближе. — А мне кажется, что ты что-то скрываешь. Что-то… интересное.
Её рука медленно скользнула вниз по его груди, животу, остановившись у пояса джинсов. Леха напрягся, не зная, как реагировать.
— Что… что ты делаешь? — выдавил он, чувствуя, как учащается дыхание.
— А если так? — прошептала Ника, и её рука неожиданно нырнула ему в штаны, обхватив уже полутвёрдый член. — Может, теперь ты будешь со мной более откровенным?
Леха судорожно вздохнул, когда её пальцы начали ритмично двигаться вверх-вниз. Ощущения были невероятными — смесь страха, возбуждения и какого-то тёмного, запретного удовольствия. Волна жара прокатилась по его телу, заставляя забыть обо всех опасениях.
— Ты думаешь, я осужу тебя? — мурлыкнула Ника, не прекращая ласкать его. — Думаешь, я такая правильная? Расскажи мне всё, Лешенька. Я хочу знать каждую деталь.
И только тогда слова хлынули потоком. Он рассказал ей как Макс издевался над ним, как унижал на глазах у других, как умолял о помощи в последние минуты. Каким сладким было чувство, когда ты сознательно обрекаешь другого человека на смерть и наблюдаешь за его агонией. Он описывал каждую деталь с какой-то болезненной точностью — дрожащие руки Макса, его расширенные от ужаса зрачки, судорожные попытки оттолкнуть мертвяка, хруст костей, когда зубы впились в плоть.
Леха говорил и говорил, а Ника продолжала сидеть неестественно близко, её дыхание участилось, а на щеках появился лихорадочный румянец. Рука под его джинсами не останавливалась ни на секунду, ускоряя темп с каждой новой жуткой подробностью. Когда он дошел до самых жутких деталей, она неосознанно облизнула губы, а её пальцы свободной руки впились в его предплечье. Леха поймал себя на том, что этот рассказ возбуждает его ещё сильнее, и, судя по реакции Ники, не его одного.
Она слушала с каким-то голодным вниманием, и в её глазах горело что-то похожее на искреннее восхищение. Тёмное, запретное восхищение человека, который наконец-то нашёл родственную душу.
Когда Леха закончил рассказ, Ника неожиданно прервала свои движения, заставив его разочарованно застонать.
— Нет-нет, — она покачала головой, глаза её лихорадочно блестели. — Это слишком быстро. Я хочу услышать больше. Каждую деталь. Как именно он смотрел, когда понял, что ты его бросишь? Как именно кричал?
Её руки переместились к его ремню, ловко расстегивая пряжку и полностью освобождая его от стесняющей одежды. Член оказался на свободе, напряженный до предела.
— Начни рассказ заново, — прошептала она, её голос стал ниже и с легкой хрипотцой. — Но медленнее. Не упускай ни малейшей детали.
Леха сглотнул, его дыхание сбилось, когда она начала снова его ласкать, но теперь в другом, более медленном ритме.
Он заново начал описывать сцену — как Макс застыл, когда зомби вышел из-за угла, как попытался отступить, но наткнулся на какую-то преграду, как его лицо исказилось от ужаса, когда массивная фигура мертвяка бросилась вперёд. Как Макс упал на спину, а зомби навалился сверху, прижимая его к полу всем своим весом. Как отчаянно дёргались ноги Макса, пытаясь сбросить эту тушу, как его руки беспомощно колотили по гниющей плоти, не причиняя ей никакого вреда.