— Опасен? — Голубев приподнялся на локте, изучая её лицо. — С чего бы ему быть опасным?
— Я не знаю, — она отвела взгляд. — Просто… он потерял руки. Он может быть зол. На тебя, на всех.
Голубев помолчал, задумчиво глядя на неё.
— Мне кажется, или ты что-то скрываешь?
— Нет, — Ника покачала головой, чувствуя, как по спине ползут мурашки. — Просто размышляю вслух.
Он кивнул, хотя его взгляд оставался настороженным.
— Ладно. В любом случае, мы будем следить за ним. Если он представляет угрозу, придётся принять меры.
Ника сглотнула, ощущая, как внутри всё сжимается от страха. Леха был прав. Голубев уже считал его потенциальной угрозой. Это был только вопрос времени, когда он решит избавиться от парня.
— Давай спать, — Володя снова зевнул и повернулся на бок, спиной к ней. — Завтра много дел.
Она смотрела на его спину, подсчитывая секунды, пока его дыхание постепенно становилось глубже и ровнее. В голове крутилась только одна мысль.
«Один удар, и всё кончится».
Когда Голубев наконец уснул, Ника осторожно выскользнула из-под одеяла. Её обнажённое тело покрылось мурашками от ночного холода. Она медленно подошла к столу, где лежал нож. Тот самый, который Володя всегда носил с собой. Охотничий, с потертой рукоятью и острым лезвием, отполированным от частого использования.
Взяв нож, она ощутила его тяжесть в ладони. Медленно, стараясь не скрипеть половицами, Ника вернулась к кровати и встала над спящим мужчиной.
Вот так просто? Один удар — и всё? И путь назад будет отрезан окончательно. Если она промахнётся, если он переживёт эту ночь…
Её рука дрогнула не от сочувствия, а от страха последствий. А что, если у них ничего не получится? Или если за Лехой не пойдут люди? Что она тогда будет делать?
«Если не сделаешь этого, я всё равно узнаю. И тогда тебе не жить».
Ника подняла нож, готовясь нанести удар. Но в последний момент она замерла. Что-то было не так. Его дыхание… оно изменилось. Стало слишком ровным, слишком контролируемым для спящего человека.
Девушка поняла свою ошибку за секунду до того, как Голубев резко перевернулся, выхватив пистолет из-под подушки. Дуло уставилось прямо ей в лицо, а в его глазах не было ни удивления, ни страха — только ледяная решимость человека, который уже давно всё просчитал.
— Я с самого начала знал, что ты шлюха, — произнёс он с удивительным спокойствием, как будто обсуждал погоду, а не держал на мушке голую женщину с ножом. — Потому и подложил тебя под этого имбицила. Но всё же мне казалось, что у тебя есть хоть какие-то зачатки мозга…
Нож задрожал в руке Ники. Ледяной страх сковал всё тело, парализуя волю. Мысли метались в панике — как он узнал? Что он имеет в виду? Когда она стала такой предсказуемой?
— Володь, стой… — начала она, пытаясь найти выход. — Это не то, что ты…
Грохот в тесном помещении ударил по ушам, как кувалда. Голова Ники дёрнулась назад, когда пуля вошла точно между глаз, разворотив затылок и выплеснув на стену кровавое месиво с кусками черепа и мозга.
Тело грохнулось на пол как мешок с костями. Нож со звоном отлетел в сторону. Кровь хлестала из дыры в черепе, быстро образуя вокруг головы тёмную лужу. Ноги ещё подрагивали в последних конвульсиях, когда нервная система отключалась.
Голубев опустил пистолет, медленно выдохнул и сказал в пустоту:
— Одной проблемой меньше… теперь займемся этим ублюдком.
Глава 16
Нити влияния
Лиза сидела на скамейке у стены, наблюдая, как Настя играет с двумя другими детьми примерно её возраста. Сложно было поверить, что эти дети, с таким увлечением строящие башню из кубиков, жили в мире, где на улицах бродили мертвецы. Где родители этих малышей, скорее всего, уже не дышали.
— И тогда рыцарь спас принцессу от дракона, — рассказывала пожилая женщина, сидевшая рядом с детьми, ее голос успокаивал, создавая иллюзию нормальности. — Они сели на коня и ускакали в прекрасный замок.
Настя вскинула голову, её глаза светились детским любопытством — пока ещё не погасшим в хаосе нового мира.
— А потом? Что было потом?
— А потом они жили долго и счастливо, — улыбнулась женщина.
— Как будем жить мы с папой? — спросила Настя, и её лицо вдруг стало серьезным. — Он сказал, что скоро вернётся. А дядя Макал пообещал, что будет меня защищать, пока папа не плидёт.
Слова девочки ударили Лизу под дых. Настя всё ещё верила, что её отец жив, что он вернётся за ней. Эта детская надежда была одновременно трогательной и разрывающей сердце.