Лицо мужика резко побледнело. Я не сразу понял, в чем дело.
— Ваша милость… — он заерзал. — У меня все лошадки что-то прихворнули. Не чета они вам! Сходите к Семенычу, у него кони здоровее!
Он опустил глаза и ухватился за поводья коня, которого я присмотрел. Вид у торговца был такой, будто он готов был вскочить в седло и умчаться прочь. Я активировал магию, чтобы прочувствовать животных. Никакой хвори.
— Я вижу только здоровых лошадей, — жестко произнес я и кивнул головой в сторону понравившегося коня. — И этот меня устраивает.
Мужик отшатнулся, его волнение передалось лошадям — они заржали и забили копытами.
— Он слабенький, ваша милость, не могу я…
— Так значит, — я сделал шаг вперед, и моя тень накрыла его. — Вы знаете, что дракон на службе Империи имеет право реквизировать любого коня без объяснения причин и без платы?
Мужик побледнел еще сильнее, будто вот-вот рухнет в обморок.
— В-ваша милость… Дорога-то к знахарке… она опасная! — выпалил он, и до меня наконец дошло. Все дело было в Ясе.
— Я беру этого, — перебил я его, не желая слушать оправданий.
— Может, другого? — взмолился Федор. — Этот — мой самый лучший скакун, душа болит…
Я метнул на него взгляд, и он тут же прикусил язык.
— Как раз такой мне и нужен, — я вытащил из кошеля несколько золотых монет. Глаза Федора загорелись жадным блеском. С таким отношением к Ярославе не хотелось и гроша платить. Но коня придется возвращать, и я хотел, чтобы ему обеспечили должные условия содержания. — На корм, подковы и за беспокойство.
Он почти выхватил деньги из моей руки. Выражение его лица смягчилось, но, бросив взгляд на мерина, он снова помрачнел.
— Буду приводить его к вам на ночь, — пообещал я и взял поводья. Конь упрямо потянул голову назад.
Я снова выпустил волну магии — теплую, успокаивающую. Нельзя было пугать животное. Я почувствовал его энергетику — теплую, добрую, со спокойным нравом.
Такой и Ясе понравится.
— Пойдем, друг, — тихо сказал я, обращаясь к жеребцу. — Твоя помощь мне очень нужна.
Конь, почувствовав ласковую энергию, фыркнул и послушно подался вперед.
— Вы уж берегите моего Ворона, ваша милость! — крикнул Федор вслед.
— Можете не сомневаться.
Первое дело было сделано. Можно было браться и за все остальное. И это будет гораздо легче, ведь теперь у меня был верный помощник.
— Ворон, значит, — прошептал я и снова погладил коня, и он с радостью принял ласку. Ясе точно понравится.
Глава 39
Кайл
Я скупал все, что видел. Цены здесь были смешными, но уже к концу первого часа мой кошель заметно пустел. Зато сумки, висевшие на седле, ломились от провизии: вяленая рыба, окорок, круги сыра, душистый хлеб, глиняные крынки с молоком и даже редкие здесь яблоки. Одно из них я скормил Ворону. Тот с радостью принял яблоко и потерся головой об мою ладонь.
— Хороший ты друг, — похвалил я коня, поглаживая его гнедую шею. Поклажу он вез спокойно, ни разу не взбрыкнул. Жаль было с таким добряком расставаться. Может, и правда оставить его Ясе? Но тогда нужно строить конюшню, заготавливать сено… Смогу ли я уговорить ее принять такой подарок?
Обойдя весь рынок, я так и не нашел самого главного — лавки травника.
— Добрый день! — обратился я к седовласому, но крепкому мужчине, который на завалинке спокойно подбивал подметку на сапоге. Рядом с ним сидел молодой парень, внимательно наблюдавший за работой.
— Доброго здоровья, ваша милость, — мужик отдал молоток парню и поднялся, кивнув головой. — Сапоги починить требуется? Али новые купить? Лучше мастера и товара во всем селе не сыщите!
Я мельком глянул на бочку с готовой обувью. На меня смотрели весьма неплохие сапоги из кожи разных цветов… У Яси ведь не было ничего путного, даже валенки были в дырах.
— Не подскажете, где здесь травник? Весь рынок обошел — не нашел.
— Так его и не найдете, ваша милость, — покачал головой сапожник. — Сбежал вчера, сердешный, как только прослышал, что вы нашу Яську под свое крыло взяли.
— Сбежал?
Сапожник пожал плечами.
— Может, дома прячется! Вас боится. Он знахарку-то нашу люто не взлюбил. Все кричал, что это из-за ее трав у него товар порченый, — мужчина фыркнул. — Хотя и после того, как он ее с позором с рынка выгнал, травы у него лучше не стали. А тогда он всякую чушь нес, будто от ее снадобий скотина дохнет, и магия черная в травах водится.
— Вот тварь, — внутри меня все закипело от ярости.
Парень-подмастерье слушал, разинув рот, и то и дело поглядывал на нас, забыв о работе.