Но все эти трудности занимали время и не давали возможности хотя бы днем скатываться в размышления о дальнейшей жизни и Дарэне.
Мысли о нем вызывали тупую боль в груди. Я все ещё не могла избавиться от этого щемящего чувства утраты. Особенно ночью мысли истязали до отупения, но усталость не приносила с собой сон. Я вообще почти перестала спать. Иногда пролежав на узкой койке в выделенном мне личном закутке до положенного времени с облегчением поднималась и спешила на кухню, приходя раньше Томаса и занимая свой уголок, перебирала свои настойки и ждала, когда улыбчивый кок ворвётся на кухню и заполнит гнетущую тишину и вытеснит из моей головы это осознание. Осознание того, что я оставила часть себя там. Вместе с ним. И это больно. Я теперь ощущала себя неполной. Словно там где раньше была уверенность зияла пустота и она засасывала.
Я не знаю как люди ощущают любовь, бывает ли им также больно, или они парят от счастья и вдохновения, но любовь Дарэна ко мне началась с одержимости и продолжала оставаться таковой. И самое страшное, что он словно заразил меня этим. Это страшное чувство как неведомая зараза расползалось по телу пока не проникло в душу.
Сегодня была одна из таких ночей, я вынырнула на палубу, привычно улыбнулась дежурному на вышке и махнула рукой, зная, что он меня видит преотлично. И позволила себе на мгновение засмотреться на едва окрашенное наступающим днем небо. Луна ещё не покинула небосвод, звезды ещё не погасли уступая яркому дневному свету свое место, но уже не было бархатной укутывающей темноты кругом. Уже видно было что море и небо существуют отдельно друг от друга. Я застыла впуская в себя эту красоту и безмятежность. То чего мне так не хватало сейчас. И то что я как оказалось не особо ценила раньше — гармонию. Как хорошо, когда внутри есть баланс, когда ты не ощущаешь себя сломанным и неполноценным. И в этот момент я поверила, что все вернётся.
Нужно просто время, надо дать себе время выстрадать нечаянную и глупую влюблённость, потому что не смотря на весь груз этого нового чувства, моя уверенность осталась неизменной. Я не могу быть с ним. Он принц, Наследник и должен занять престол. Должен править страной. А я не могу отказаться от себя и своего призвания. И это всегда будет между нами. Его желание ограничить и давать мне ровно ту свободу, которую он считает правильной ничем не отличается от той судьбы которую мне нарисовал отец.
Эти мысли не впервые возникли в голове, я обдумывала все сотни раз, неизменно приходя к одному и тому же, но именно сейчас как будто испытала облегчение. Эта боль всего лишь симптом и она пройдёт.
Солнце уже почти показалось из за горизонта и я поспешила на кухню.
Томас уже был на месте и напевая себе под нос какой-то явно фривольный мотивчик пританцовывал над огромной кастрюлей разводя хитрый очаг. Значит сегодня у всех на завтрак каша, нужно бы добыть сухофрукты, наверняка найдутся сушёные яблоки и можно будет подложить естественный источник железа под кашу, размягчая засушенный фрукт.
— Ох, крошка-лекарь, я то надеялся ты наконец проспала и эти жуткие синяки под твоими глазами исчезнут. — искренне улыбнулась незамысловатому приветствию. — Нельзя такие красивые глаза портить такими мерзкими синяками.
— Не всем одинаково прекрасно на качающемся полу. — пожала плечами я, проходя на свое место и прикидывая, что отнести леди Гарди сегодня из укрепляющих.
Её лёгкий токсикоз не вызывал бы тревоги учитывая вводные, но срок для него уже большой. Уже больше половины срока прошло, тошнить уже не должно. Осмотр говорит внутренне все хорошо, значит факторы внешние.
— Хитрая госпожа считает опытного кока совсем дураком, ай-яй, не хорошо. — шутливо погрозил он мне пальцем. — Поверь я тут повидал не мало бедолаг, которые не могли…
Раздался тонкий тревожный звон и Томас оборвал себя на полуслове. Следом мы услышали крик:
— Борт справа по курсу. Чёрный стяг! Двадцать узлов!
Я не успела даже испугаться, как внезапно все пришло в движение. Томас споро спрятал и закрыл на замки всю куханную утварь, очевидно готовясь к изрядной тряске. Я последовала его примеру и собрала свои нехитрые богатсва обратно в верную сумку. По палубе забегали люди, стали раздеваться сухие отрывистые команды готовящие наше судно к обороне.
— Иди-ка, крошка-лекарь, спрячься в своём закутке. Тут в ближайшее время будет ох как жарко. Двадцать узлов! Да мы в самый пик максимум на шестнадцати идём, а сейчас так резко, да ещё груженые. — Томас покачал головой и махнув мне рукой на выход потёр глаза.