Она немного потопталась на пороге, но все же заставила себя выйти. Сердце грохало в ушах, ладони вспотели. Захотелось вернуться и запереться. Но два глубоких вдоха почти усмирило тело, а мысленный пинок придал ускорения. Всего лишь разговор. Кто сказал, что сегодня нужно что-то решать? И вообще… что такого? Двое взрослых людей хотят обсудить отношения между собой.
Влад разговоры не любил. Не об отношениях. Не о них. Он мог говорить о работе. Высказывать свое экспертное мнение о фильме или книге, давать советы, отвешивать комплименты или гадости. Но всегда избегал разговоров о чувствах. И приучил ее, что они не важны.
Саша замерла перед каютой, обведенной зеленой подсветкой. Изумрудный — цвет императорского дома. Теперь она понимала. И ее собственную каюту подсвечивал голубой — знак того, что она пациентка и относится к медицинскому блоку. Да, за последний месяц она многое узнала, поняла. В том числе и о себе. Но вот с людьми… ей все еще было страшно. И поднять руку, чтобы прикоснуться к сенсору, оказалось сложно. А уж стоять и ждать…
Когда дверь отъехала в сторону, и перед ней возник Икар в привычной уже форме, девушка попыталась улыбнуться:
— Доброе утро…
Приветствие больше походило на писк, а сердце вдруг капитулировало куда-то в пятки и, видимо, решило там остаться.
— Я…
Мысли вылетели из головы. Все. Умные, заготовленные фразы и жалкие попытки импровизации. И даже придуманные отговорки для худшего случая. Правда, Саша сама плохо понимала, как должен выглядеть худший вариант, но что-то там придумывала за завтраком. А вот теперь…
Рот открывался и закрывался. Губы шевелились. Но звук не шел. А вот время было беспощадно. И с каждой прошедшей секундой, Александра чувствовала себя все хуже и хуже.
— Я как раз хотел к тебе зайти. Пройдешь? — он отступил в сторону, позволяя заглянуть в каюту. А Саша механически кивнула и вошла, испытывая облегчение от того, что мучительный момент позади. Внутри, правда, лучше не стало…
Каюта Икара оказалась просторнее. И обставлена совершенно иначе. Рабочее место больше и удобнее. Пустое пространство вместо обеденного стола и стульев. Странный манекен с защитным костюмом, похожим на те, что носили забравшие их с К`Шиитры киорийцы. Только мощнее? Более сложный? Саша не поняла и остановилась посреди каюты, не решаясь подойти к просторной, аккуратно застеленной кровати, по одну сторону которой находился шкаф, а по другую — дверь в очистительную зону. Иллюминатор отражал лишь бескрайний космос.
— У тебя так много места…
— В свободное время я тренируюсь, а поесть можно в столовой или на рабочем месте. Раньше мне казалось, что так удобно.
— Раньше? — она обернулась, и оказалось, что Икар остановился на расстоянии вытянутой руки. Так близко и в то же время, не стараясь приблизиться, словно давая ей возможность привыкнуть.
— До Пробуждения, — выдохнул он, не спуская с нее взгляда. Такого неожиданно осязаемого. Волнующего. Заставившего сердце вернуться на место и забиться испуганной пташкой.
— А теперь? — Саша облизнула в раз пересохшие губы.
— Думаю, нужно что-то изменить. Смотреть фильмы на большом экране удобнее. Наверное, стоит поставить стулья.
Он говорил серьезно, но девушку не покидало ощущение некоторого сюрреализма ситуации. Они — взрослые люди, а говорят… о мебели?
— Стоит. Или диван. На нем удобнее.
— Он не входит в стандартную обстановку кают, но я подумаю. Я напугал тебя?
— Нет! — поспешила опровергнуть Саша, но тут же прикрыла глаза и выдохнула: — Да. Немного. Я испугалась не тебя. Просто… я с Земли. И… все сложно.
— Непросто, — Икар кивнул, не пытаясь ее переубедить. И это было правильно. Честно. Стало чуть спокойнее.
— Я… я была у Доркас. И поставила пластырь. На полгода. Я… я не знаю, как… все будет. Но… просто хочу, чтобы ты знал. Ты — принц, а значит, твои возможные дети — будущие наследники Киориса. Я не хочу еще сильнее все усложнять. У меня и так… странная жизнь.
— Это мудро, — он неожиданно улыбнулся. Не как тогда в ванной, когда его застывшее лицо вдруг растянулось в странной гримасе, а легко, естественно, будто делал это всегда. И лицо преобразилось. Оно стало живым. В глазах появились искорки, а в уголках губ — ямочки. Смотреть, как он улыбается, оказалось так странно, так заразительно. И так приятно, что Саша улыбнулась в ответ.