Я скучал. Скука въелась в меня как уличная пыль в дорожную мантию. Умение проигрывать, как и другие таланты, от одиночества меня не спасло. Начать все заново мешала досадная мелочь: я не знал, что именно следует изменить. Проиграв по всем фронтам, оставшись практически ни с чем… Нет, лучше быть честным с самим собой: оставшись практически никем, потеряв дружбу, уважение и доверие немногих оставшихся в живых соратников и так и не убедив новую власть в собственной лояльности, я вынужден был вести затворнический образ жизни. Малфой-менор быстро стал тюрьмой, а родные — тюремщиками.
Сын, которому я собирался передать на попечение род, придавал слишком много значения этому факту. При каждом удобном и неудобном случае напоминал мне об этом. Наглый щенок слишком быстро забыл о почтении к отцу и вел себя чересчур надменно. Выглядело это презабавно: он копировал не только мою манеру поведения, но и пытался выглядеть так же. Отпустил волосы, зачесывал их назад, носил щегольский костюм-тройку, чтобы добавить себе возраста и солидности. За столом садился на место хозяина, обводил тяжелым — как он думал — взглядом присутствующих и благосклонным кивком дозволял приступить к трапезе.
Было смешно наблюдать за этими потугами казаться старше, умнее, представительнее. Получалось у него из рук вон плохо, будто вырос и не в чистокровной семье. Казалось, Драко с молоком матери должен был впитать соответствующую манеру поведения и приобрести лоск. Он же играл в лорда. Пожалуй, даже в труппе захудалого бродячего цирка его закидали бы гнилыми яблоками.
Со временем я перестал спускаться к столу, предпочитая коротать бесконечные унылые дни в одной из дальних гостиных или библиотеке.
— Люциус, ты спиваешься!
Жена была как всегда категорична и прямолинейна. Давно минули те времена, когда она пыталась изображать лесную нимфу: опускала глаза при разговоре и робко улыбалась. Я делал вид, что верю, хотя все время гадал, надолго ли ее хватит: горячая кровь Блэков когда-никогда должна была прорваться сквозь ледяные оковы.
— Я велела Драко запретить домовикам подавать тебе спиртное.
Я насмешливо отсалютовал бокалом и демонстративно сделал большой глоток. Нарцисса поморщилась и с хрустом сжала пальцы в замок перед грудью.
— Ты невыносим! — прошипела она. — Скатываешься все ниже и ниже, пока мы из сил выбиваемся, чтобы удержаться на плаву!
— Прошу прощения, дорогая, но каким образом, — я неспешно поднес к носу тонкостенный бокал, вдохнул аромат выдержанного коллекционного виски, к которому мне только что перекрыли доступ, — я мешаю вам плавать?
— Люциус… — Нарцисса покачала головой. — Я не собираюсь поддаваться на провокацию и пересказывать текст обвинительного заключения. Если от пьянства у тебя начались провалы в памяти, ты можешь найти в библиотеке нужный номер «Пророка» и освежить воспоминания. Мне пора. Сегодня прием в Министерстве, и мы с Драко приглашены.
Я поднялся и поцеловал ей руку — вежливость превыше всего.
— Не смею задерживать.
— Если бы… — она запнулась и с минуту смотрела на меня, прикусив нижнюю губу.
— Да-да? — Похоже, Нарси нуждалась в небольшом толчке к продолжению беседы.
— Ничего. До встречи, и не скучай.
Ее каблучки застучали по паркету слишком быстро, выдавая неуверенность и нервозность хозяйки. Нарцисса достаточно умна, чтобы понимать, зачем их привечают власть предержащие. Деньги, еще раз деньги и ничего кроме денег. За то и терпят. Жаль Драко. Как бы ни относился я к сыну, но он моя плоть и кровь. Ему бы вести себя иначе: предложить помощь в восстановлении магического мира, завести дружбу с “министерскими”, а не строить из себя сноба-аристократа. Увы, увы… Даже комбинации в два хода Драко никогда не давались. Свое же мнение навязывать я не собирался: хочет быть взрослым — пусть учится на собственных ошибках.
Бутылка опустела. Я с сожалением отставил ее в сторону. Следовало проверить, отлучили меня от винного погреба окончательно и бесповоротно или всего лишь запретили эльфам подавать виски. Наверняка понадеялись, что я уже слишком стар, чтобы лично тащиться за выпивкой.
Погреб встретил той особой атмосферой, которая всегда привлекала меня в старинных винных хранилищах. Я обошел его, дотрагиваясь кончиками пальцев до шершавых каменных стен, когда-то побеленных, а сейчас потускневших от времени. Запасов стало меньше. Сын, по всей видимости, щедро снабжал дорогими сортами виски, коньяка и вина всех, кто имел хоть какое-нибудь отношение к власти. Олух! Да среди чиновников с Люмосом не найти того, кто способен оценить качество напитка! Налей в бутылку из-под элитного вина любое пойло — будут пить и нахваливать.
— Хозяин. — Рядом возник домовик. — Вам нельзя здесь находиться.
Неужто наследничек-таки предусмотрел, что его престарелый papa решится пойти за выпивкой сам?
— Хозяин Драко сказал… — Домовик чуть не плакал от страха.
— Что сказал хозяин Драко? — нарочито ласково поинтересовался я.
— Гнать хозяина Люциуса взашей из погребов. — Никчемное создание прикрыло ладонями лысую макушку.
— Взашей так взашей, — покладисто согласился я, внутренне закипая: если бы Драко не хотел, чтобы я узнал, как именно он выразился, то домовик бы подобрал словечки попроще.
Похоже, я был по-настоящему зол, раз потерял всякую способность мыслить здраво и, как есть, в поношенной мантии и без плаща, аппарировал из мэнора.
Меня вынесло на Диагон-аллею, туда, где она упиралась в Лютный переулок. Мимо спешили люди, я чудом не впечатался ни в кого из них. А ведь могло бы расщепить. Ругая себя за излишнюю эмоциональность, я направился к одному из веселых домов. Шлюхи меня не интересовали, хотя, как и в любом притоне, их было достаточно. Мне нужна была самая дурная компания, которая могла сыскаться во всем Лютном. И я был уверен, что заведение хромого Питера меня не разочарует.
Внутри ничего не изменилось. Сколько прошло лет? Пятнадцать, не меньше.
— И что понадобилось важному сиятельству от старого Питера?
— Брось, Питер! Какой ты старый? Ты на год старше меня, а слухи о моей важности сильно преувеличены.
— Что, изрядно потускнела сиятельность-то? — не преминул поддеть тот.
— И не говори. Покрылась пылью и плесенью.
— Это патина, — с серьезным видом изрек Питер, поднял грязноватый указательный палец вверх и расхохотался над собственной шуткой.
Я прохладно улыбнулся в ответ, давая понять, что оценил тонкий юмор, но больше говорить на эту тему не намерен.
— Сегодня уголок поукромней или?.. — Питер чрезвычайно умен и всегда понимает намеки.
— Или.
Я оглядел слабо освещенный зал. Свечи парили только над одним столом, где резалась в карты компания из шести человек, которая показалась мне вполне подходящей. Как раз в этот момент один из картежников бросил несколько монет на стол и встал.
— Я пас.
— Эй, так нечестно! Дикон, вернись сейчас же!
Нетвердо стоящий на ногах Дикон набычился и упрямо помотал головой. Такой шанс терять было нельзя. Я сдернул с пальца кольцо и сунул Питеру. Тот ухмыльнулся и уточнил:
— Как всегда?
Я усмехнулся в ответ: приятно, когда тебя понимают без слов, и нарочито громко сказал:
— Господа, если вы не против… — И подошел к столу.