Впрочем, сейчас ему некогда было прислушиваться к собственным состояниям — а вдруг она уже вернулась? Прижав к груди плоскую бутылку, он бросился бегом, но метров через сто поскользнулся и упал ничком прямо в сугроб. Бутылка выскользнула из рук, но не разбилась благодаря пушистому снежному покрову. Прежде чем подняться на ноги, Денис несколько секунд полежал на земле, прижимаясь горячей щекой к холодному снегу, это ощущение вдруг напомнило ему…
Очень неприятно падать ничком на грязный, утоптанный снег, особенно если одет в светлый плащ и свои лучшие серые брюки. Еще неприятнее лежать в этом снегу, прямо на тротуаре, прикрывая обеими руками голову и рассматривая раскисший окурок, оказавшийся перед носом, в то время как над тобой стучат резкие автоматные очереди, да еще кто-то пробегает рядом, отстреливаясь на ходу из пистолета. Проклятое ощущение беспомощности и беззащитности заставляют молиться Богу, в которого никогда не верил, да проклинать собственную незадачливость, заставившую оказаться в данный момент в этом самом месте.
В тот день они договорились, что Денис заедет за Галиной к ее тетке, которая жила в Кривоколенном переулке, неподалеку от здания бывшего Главпочтамта, ныне ставшего какой-то биржей. И ведь дернул же его черт пойти не по Мясницкой, сразу выводившей в этот узкий, огражденный высокими домами, но зато такой по-московски уютный переулок, а через Чистопрудный бульвар! С чего это он вдруг решил полюбоваться церковью Михаила Архангела — так называемой Меншиковой башней, хотя никогда не любил казенных и остроглавых церквей Петровской эпохи? Неужели так повлиял прекрасный зимний день, когда в городе, впервые за зиму, ударили настоящие морозы и выпал великолепный хрустящий снег, который не растаял в одно мгновение и не превратился в снежную кашу, а остался лежать на бульварах упругим покровом, напоминая о чудесной старомосковской жизни, знакомой по повестям Куприна и рассказам Чехова — с непременными извозчиками-лихачами, румяными гимназистками и ухой из осетра. Впрочем, может быть, повлияло и другое обстоятельство, заставившее его купить букет из темно-красных роз…
Все было так уютно и мило вплоть до того момента, пока он не свернул с Чистопрудного бульвара в Телеграфный переулок и, миновав офис «Инкомбанка», пошел вдоль забора, огораживавшего старый дом, который то ли реставрировали, то ли сносили. Именно со стороны Кривоколенного переулка и выскочил темно-синий «олдсмобил», резко затормозив рядом с церковью, напротив банковского офиса.
Во всех детективах действие происходит именно так — резко врывается и тормозит машина, выскакивают боевики с автоматами, и начинается бешеная стрельба. Но он не любил детективов, а потому растерялся — настолько все было громко, отчетливо и фантастично; тем более что боевики выскочили не только из машины, но и из полуразрушенного дома напротив, открыв перекрестную пальбу по трем мужчинам, стоявшим возле белой «волги» у самого входа в банк. Денис даже не успел заметить количества нападавших, застыв на месте и с недоумением наблюдая за тем, как поспешно юркнул за угол дома какой-то потертый мужичок, а пожилая женщина с сумкой в руке удивленно вскрикнула, села на асфальт и стала на карачках отползать назад.
Первой его мыслью было желание рвануть с места, но вторая — что именно этим он спровоцирует желание выстрелить себе в спину — заставила повалиться ничком на землю, роняя свой букет и обхватывая голову руками. А вокруг уже вовсю гремела пальба, слышался звон разбитых стекол, глухие удары от попадания пуль в машину и звонкое цокание рикошета.
«Спрятаться бы в какое-нибудь старое! время, когда не было мафии, автоматического оружия и всех этих диких разборок, — как-то обреченно подумал он, устав держать голову на весу и прислонившись щекой к земле, — только бы сейчас не пристрелили, о Господи, только бы сейчас не пристрелили… да еще в такой голубовато-золотисто-белый день… как красиво будет выглядеть кровь на снегу…»
Кто-то пробежал буквально над ним, наступив ногой на валявшйся рядом букет, который сочно хрустнул целлофаном. Раздались гортанные голоса, и на мгновение стрельба стихла.