Я думаю, он дал мне понять, что его крепость хорошо защищена — и несмотря на это предложил приступить к ее штурму.
«ЕСЛИ ВЫ ПОСТЕПЕННО ОКРУЖАЕТЕ СЕБЯ ГУСТЫМ ТУМАНОМ, ВАС НЕ БУДУТ ПРИНИМАТЬ КАК НЕЧТО САМО СОБОЙ РАЗУМЕЮЩЕЕСЯ».
Кейт Томпсон: В то время как ваши книги принесли герою по имени Карлос всемирную известность, автор по фамилии Кастанеда становится все менее доступным для публики. В последние годы было больше нашедших свое подтверждение появлений Элвиса, чем Карлоса Кастанеды. Легенда по меньшей мере трижды приписывала вам самоубийство; ходят упорные слухи, что вы двадцать лет назад погибли в автокатастрофе в Мексике; мои попытки найти подтверждающие ваше существование фотографии и магнитофонные записи оказались бесплодными. Как я могу быть уверен в том, что вы действительно Кастанеда, а не человек из Вегаса, выдающий себя за Карлоса? Есть у вас какие-нибудь отличительные родимые пятна?
Карлос Кастанеда: Нет! Просто мой агент ручается за меня. Это его работа. Но вы свободны задавать мне любые вопросы, направлять яркий свет мне в глаза, продержать меня здесь всю ночь — как в старых кинофильмах.
К. Т.: Вас знают как неизвестного. Почему вы теперь согласились на беседу, после того как в течение стольких лет отказывались давать интервью?
К. К.: Потому что я подхожу к концу тропы, на которую ступил тридцать лет назад. Будучи молодым антропологом, я отправился на юго-запад за сбором информации — провести полевые исследования лекарственных растений, которые используют местные индейцы. Я собирался написать статью, закончить обучение и стать профессионалом в своей области. У меня не было ни малейшего интереса к встрече с таинственным человеком, похожим на дона Хуана.
К. Т.: Вы можете точно описать начало своего пути?
К. К.: Я ожидал автобуса на станции Грейхаунт в Ногалесе, в Аризоне, и разговаривал со своим коллегой-антропологом, который был моим гидом и помогал мне в моих изысканиях. Вдруг он нагнулся ко мне и указал на седого старого индейца в противоположном конце помещения — «Тсс, он не должен заметить, что ты на него смотришь» — и рассказал, что этот индеец является специалистом по пейоту и лекарственным растениям. Это было все, что я хотел услышать. Я набрал в легкие побольше воздуха и направился к этому человеку, которого называли дон Хуан, и сказал ему, что я сам большой авторитет по пейоту. Я предложил ему вместе позавтракать и поговорить со мной — или что-то столь же самонадеянное.
К. Т.: Старая уловка с завтраком. Но ведь на самом деле вы были не слишком сильны в этой области, не так ли?
К. К.: Я почти ничего не знал о пейоте! Но я продолжал болтать — хвастался своими знаниями, стараясь произвести на него впечатление. Помню, что он просто смотрел на меня и изредка кивал головой, не проронив ни слова. Все усиливающаяся жара заставила меня успокоиться. Я был сражен его молчанием. Так я и стоял, среди обступившего меня хаоса мыслей, пока не подошел автобус дона Хуана. Он попрощался, слегка помахав мне рукой. Я чувствовал себя самонадеянным идиотом, это был конец.
К. Т.: Но также и начало.
К. К.: Да, тогда все и началось. Я узнал, что дон Хуан известен как брухо, что означает «человек, занимающийся медициной, целитель, маг». Теперь моей задачей было узнать, где он живет. Как вам известно, я очень хорошо взялся за это дело, и я добился своего. Я нашел его и однажды пришел к нему. Мы почувствовали симпатию друг к другу и вскоре стали друзьями.
К. Т.: Вы ощутили себя слабоумным в присутствии этого человека, и тем не менее вы страстно стремились его найти?
К. К.: То, как дон Хуан выглядел на автобусной станции, показалось мне чем-то совершенно исключительным — беспрецедентным событием моей жизни. Было что-то замечательное в его глазах, которые, казалось, светились своим собственным светом. Видите ли, мы — хотя мы, к сожалению, и не хотим этого признать — всего лишь обезьяны, антропоиды, обезьяноподобные. Существуют первичные знания, которые несем мы все, — знания, непосредственно связанные с укоренившейся в нашем мозгу личностью, которой два миллиона лет. И мы изо всех сил стараемся подавить их, что приводит к тучности, сердечным болезням, раку.
Именно на этом архаическом уровне меня покорил пристальный взгляд дона Хуана, несмотря на мою досаду и раздражение, которые он не мог не заметить, когда я на автобусной станции пытался выдать себя за знатока.
К. Т.: В конце концов вы стали учеником дона Хуана, а он вашим наставником. Как это произошло?
К. К.: Прошел год, прежде чем он начал мне доверять. Мы уже успели хорошо узнать друг друга, когда однажды дон Хуан повернулся ко мне и сказал, что он хранит определенные знания, полученные им от безымянного бенефактора, который провел его через особый вид обучения. Слово «знания» он употреблял чаще, чем слово «магия», но для него они имели один и тот же смысл. Дон Хуан сказал, что он выбрал меня в качестве своего ученика, и я должен быть готов к долгому и нелегкому пути. Но я не имел ни малейшего представления о том, каким удивительным и необычным будет этот путь.