— Куда вы его? Куда? — хрипло просипел Лео.
— В восьмое отделение, — с явной неприязнью ответил служитель закона.
— Меня возьми вместо него! — попытался найти выход Леон.
— Будешь орать, и тебя возьмём! Заберёшь его утром! — отвечал человек в форме.
Со скрипом «буханка» завелась и, оставив густое облако выхлопа, медленно и неумолимо поползла прочь по разбитому асфальту.
— Меня забери, сволочь! — прокричал Лео и бросил, сорвав с ноги, остроносый ботинок, вслед удаляющимся фонарям.
Всю дорогу в автозаке Майк пел, — он начал с Муслима Магомаева, — «Я встретил девушку — полумесяцем бровь». Но слова, которые он помнил, быстро закончились, и всю оставшуюся дорогу он пел Юрия Никулина —«Песня про зайцев» из кинофильма «Бриллиантовая рука»: — А нам все рано! А нам все равно! Не боимся мы ни волка, ни сову! Блюстители порядка постучали пару раз по стальной перегородке, отделяющей камеру от водителя, но потом перестали. Возможно, Майк неплохо пел, но, скорее всего, им было просто лень наводить порядок.
Хорошее настроение оставило Майкла только в отделении, пары алкоголя начали покидать юный организм, и оглядываясь по сторонам, он стал осознавать произошедшее. В целом, картина вырисовывалась не радужная. Если родители узнают про его проделки, ему не поздоровится. Некоторое время он представлял себе, как его отец смотрит на него сурово и тянется за ремнём. Может, отправят жить к бабке в деревню или в интернат сдадут.
В его воображении появилась картина: он сидит с бабушкой Пелагеей на деревянной лавке, за столом. Бабушка в платочке, завязанном на шее, укоризненно смотрит на него и, покачивая головой, вздыхает. Потом берет кусок хлеба, макает его в блюдце с водкой. И эту странную ромовую бабу отправляет, кусок за куском, себе в рот. Ч
ерез полчаса таких размышлений ему стало грустно, а потом и скучно жалеть себя и выдумывать наказания. Майк стал изучать соседей по неволе. Справа на скамейке сидел обычный хиппи в джинсовых брюках и цветастой рубашке, с длинными свалявшимися чёрными волосами. На полу у его ног лежала гитара. Он повесил голову на грудь и дремал, иногда издавая странные бормочущие звуки: — Пра ра, пора, ра дася. С этим все понятно, — поставил диагноз Майк. И перевел постепенно трезвеющий взгляд на другого соседа, что находился аккурат напротив него. Там лежал, свернувшись калачиком, мужчина лет пятидесяти. На взгляд Майкла он был намного интереснее: — весь в наколках, абсолютно лысый, с фиксами на передних зубах. Наколотый не спал, он смотрел в одну точку на полу, не моргая, и время от времени разжимая и сжимая огромный кулак. На пальцах были выбиты буквы — приглядевшись, Майкл разобрал — «Брюс».
Внезапно хиппи очнулся и, подскочив, закричал надрывно:
— Уеду я из этих мест! — и бросился к решетке. Но, немного не добежав, осел вниз и, схватившись за прутья, стал плакать, причитая:
— И от черемухи весь белый лес, — постепенно затихая, как будто кто-то убавлял громкость в радиоприемнике. Но тут вдруг оживился лысый напротив.
— Эй, — закричал он и, схватив скамейку, на которой лежал, будто она совсем ничего не весила, стал долбить по решетке над головой хиппи.
— Эй! — орал лысый,
— Кого закрыли? Волки! Мусора позорные! Это же Бояра! Вам, фраерам, всем пропуск на парашу выпишут! Через пару минут в КПЗ подошёл сонный милиционер.
— Чего орешь? — лениво спросил он.
— Да это же он! Сам! — отвечал лысый.
— Да кто, он? Кореш твой? — Раздраженно переспросил дежурный.
— Это Баяра! Актёр это! Дежурный присмотрелся внимательно и воскликнул,
— Точно он! — Детская улыбка медленно расплылась по его лицу.
Известного актера забрали через полчаса двое невозмутимых мужчин в строгих костюмах. Он повис у них на руках, и когда его выносили, носки ботинок оставляли за собой две ровные, как трамвайные рельсы, полосы на желтом линолеуме.
Майк был восхищён таким приключением, сидеть в застенках с самим д’Артаньяном! Вот это да! Теперь он ещё внимательней разглядывал лысого Брюса, и гадал: может, он тоже знаменитость? Певец? Или космонавт? За этими размышлениями он незаметно задремал. Проснулся он от толчка, дежурный разбудил его со словами:
— Выходи, пионер! Утро уже! Брат за тобой пришёл.
Выйдя в помещение приемной, Майк не сразу заметил Лео. Сначала его взгляд остановился на массивных дверях тамбура из темного дерева, в местах прикосновения рук они настолько истерлись, что были заметны углубления. Дальше он обратил внимание на старинные часы — они стояли на полу между двумя высокими окнами, завешенными темно-зелёными гардинами. Огромный, медный маятник размеренно качался. И только потом он заметил Лео, тот сидел на стуле в углу и увлеченно разгадывал кроссворд в газете «Труд».