- Ловлю Вас на слове, - было очевидно, что ей стоило усилий загасить пламя невысказанности.
- Да и я пойду, - испугался чего-то Александр Антонович - спасибо за баньку и угощения.
Расставшись с ним на темной улице, Афанасий помчался к себе наверх.
- Напился, - вздохнула Ирина.
И они не решились его тревожить.
А он был и пьян, и трезв - такое случается, хотя и очень редко.
Он взял лист, где сверху было выведено "память-желание" и написал чуть ниже:
"бандитизм".
Слово "желание" исчезло и проявился текст, он задержался на минуты три, потом возник следующий, и снова исчез и снова проявился.
Текст содержал информацию о преступниках, справочные данные, исследования, статьи, описание различных уголовных дел, но все это было безо всякой последовательности, хаотично.
Тогда Афанасий проставил нынешний год, и пошла информация за этот год. Тогда он подписал:
"Город Москва, мафия, группировки".
Пошли данные о криминальных авторитетах, об их связях, о численности и количестве группировок с именами и с информацией об их преступлениях.
Стоило провести пальцем по какой-нибудь фамилии, и появлялось досье на этого человека.
Но не это поразило Афанасия, случайно он открыл ещё одну возможность "информационного" листа. Перед ним оказалось досье на Приходько Федора Глебовича по кличке "Бычара". Безо всякой цели он положил ладонь на лист и текст вновь словно взбесился - начался словесный хаос определенного лексического содержания, какие-то цифровые расчеты, охи, ругательства, обрывки диалогов...
И тогда-то Афанасий уразумел, что лист не подключен к какому-то там информационному компьютеру, а что в данный момент он попросту выдает внутренний мир этого самого "Бычары"!
От такого открытия Афанасия в буквальном смысле начало трясти. Он смотрел на этот тоненький прямоугольник бумаги, потрясенный от понимания того, чем владеет.
"Как это может быть сделано?!" - чуть вслух не закричал он и все его мысли сбились, спутались, он просто перестал соображать.
Он лег и крепко сжал голову руками.
"Не может этого быть. Это просто долгий сон!" - вращалась одна и та же мысль.
Ему казалось, что он заразился смертельной умственной болезнью, он даже стал подозревать, что лист воспроизводит информацию из его, Афанасия, головы, и подключается к его мозгу, и, словно вампир, сосет из него мысли и знания.
И встав, он чуть ли не на цыпочках подкрался к листу. Текст исчез, и сверху было выведено - "Желание. Приходько Федор Глебович. Бычара.", а ниже в столбик стояли три пункта:
1. Продление
2. Ликвидация
3. Контроль.
Афанасий подумал и провел пальцем по первому пункту. Появились цифровые выкладки, а затем все замерло на новых трех пунктах:
1. семь
2. двенадцать
3. двадцать четыре.
Афанасий выбрал "двенадцать" , и на листе все исчезло.
Он подумал, что надо было выбрать пункт "ликвидация", и надписал: "Желание. Приходько Федор Глебович. Бычара."
Появилась надпись.:
"Решение принято. Продление. 11 лет, 11 месяцев, 30 дней, 23 часа, 56 минут".
"Счетчик заработал, - дошло до Афанасия, - и что, ничего изменить нельзя?"
Но этот неизвестный "Бычара" его не волновал. Ему пришло в голову проверить действие листа на знакомых.
Только он взялся за ручку, как что-то на улице хлопнуло, сверкнула яркая вспышка. Он поспешил на крыльцо, куда уже выскочили все домочадцы. Дети прыгали и кричали от восторга, пес Гарик носился и лаял. Ольга с Ириной улыбались, а над дачей Елены гроздьями рассыпался праздничный салют.
По-видимому, так она решила скрасить свое одиночество и избавлялась от тяжести мыслей о смыслах бытия.
Глава пятая, повествующая,
как Дыба ругал похитителей,
как ему позвонила Елена Сергеевна,
как он скис, как на него "наехали" и избили,
как пострелял и улетел Саша и как
Сергей Яковлевич познакомился
с несчастным Цитрусом.
Сначала Сергею Яковлевичу звонили через день, стращали и пугали, на что он, не дослушивая, покрывал звонившего трехэтажным матом и говорил, что все равно его достанет и собственноручно оторвет ему яйца. К поискам Елены он подключил все свои связи, нанял частных сыщиков, не жалел денег и даже заполучил секретную информацию из органов безопасности о наличии и деятельности различных тайных сект и обществ. Лужниковский Саша с "братками" выдергивали членов этих сект и терроризировали их, пока не убеждались, что эти люди невинны как дети. Параллельно шли поиски беглеца Афанасия, но тот, как сквозь землю провалился.
- Через месяц-другой все равно проявится, все его связи на контроле, утешал Саша.
- Никаких других месяцев! - кричал Дыба, - ройте землю, иначе всех поувольняю! Еще неделю даю!
- Да роем, не досыпаем, но он же, гад, другого круга, о нем даже справки нельзя навести, киллера найти легче, чем такого шального придурка! - и Саша предложил простой вариант. - Сергей Яковлевич, а что если сказать, что Вы готовы на обмен, а на встрече их повязать?
- Пришлют какого-нибудь попку - чего мы из него выколотим?
- Потребовать, чтобы на обмен привезли Елену Сергеевну...
- Да думаю, и без тебя обо всем думаю! Ты лучше свое дело выполняй! И он бросил трубку.
"Наверное, уже вся Москва в курсе моих проблем," - беспомощно бесился он.
Ему уже звонили из органов и спрашивали про Елену Сергеевну - мол, где она и не случилось ли чего.
Но он открестился от близкого знакомства с ней. И вообще - он как-то внутренне скис и обмяк. И даже не из-за похищения Елены.
Раньше у него все было четко и определенно. Он исполнял конкретную функцию, она его поглощала полностью, а вся эта дурацкая история с сундуком повлияла на его сознание, в мозгах образовалась какая-то мутная каша, в голову лезли непонятные образы и мысли, никак не укладывающиеся в какую-либо систему. И от чего-то он часто стал вспоминать запахи из детства, они навевали забытые события, лица, чувства...
Последние три дня он мог целыми часами просто лежать и отдаваться этим острым запахам из детства.
"Наверное, это депрессия, - вяло думал он. - Нужно плюнуть на все, отказаться от поисков - иначе мне крышка."
Он уже понял, что Афоню в ближайшее время не найти, а ждать и искать месяцами у него не хватит терпения. И последние три дня он только и делал, что нюхал кокаин, пил водку и лежал, вдыхая запахи из детства.
"Накаркала, - вспомнил он слова Елены. - Ты изменишься, Сереженька, станешь другим. Вот я и стал другим - в башке кисель и никакой силы воли. Ну нужно же было дураку слушать бабу!"
И все-таки он накрепко прикипел к Елене. Ему казалось, будь она рядом, он вновь бы обрел силу воли и эти запахи из детства мигом бы выветрились из головы. Но уже сам ожидал, когда они нахлынут и воссоздадут события, лица и чувства, дабы этот мозговой кисель хоть какое-то время не мучил его своей невыносимой неопределенностью...
К вечеру третьего дня он был почти невменяем, когда раздался звонок.
- Ну? - спросил он в трубку и засмеялся.
- Сереженька, это я!
- Ты где?
- Я не знаю, меня десять дней держат взаперти, вот уговорила дать тебе позвонить.
- Скажи им, что я оторву им... - Язык у него заплетался.
- Да ты что?! Ты пьян?
- Яйца оторву я... И не пьян я.
- Я думала, что ты ради меня готов хоть черта разыскать, а ты как тряпка!
- Афоня убыл на Новый Афон! Ленка, ты в детстве косички носила? У нас в классе девчонка была, Надюха, у неё такое личико беленькое было...
- Скотина! Ты что, ничего не соображаешь? Ты что, бросил меня? Меня же убьют!
- Ленка, в этой долбанной стране можно спрятать две тысячи бегемотов и никто не найдет, и при том бегемоты всегда будут сыты и ухожены. Врубаешься? Гитопотамы их зовут. Дай-ка мне этих ребят, я им про яйца скажу!
- Что с тобой случилось?! Ты не можешь так поступать! Ты должен собраться, взять себя в руки!