Ему было трудно ответить на этот вопрос. Он просто чувствовал, что в его мозгах произошли колоссальные процессы. Но какие? Но кто он теперь? Чего хочет?
- Не знаю. Но моя прежняя жизнь кажется теперь не моей. У меня ощущение, будто я только что закончил школу и должен кем-то стать.
- Но у тебя же есть дети.
- Я вычеркнул себя из их жизни. Можно сказать, что я для них умер. Это почти так и есть.
- Может, ты и прав. Но как ты собираешься жить - тебя же , наверное, до сих пор ищут?
- Прошло полгода, если не попадаться на глаза знакомым, я для всех стану Столяровым Семеном Степановичем. Могу уехать в любой город.
- А как же Палыч?
- Возьму его с собой.
- Он с тобой не поедет.
- Посмотрим.
Он провалялся ещё дней пять, а потом облачился в новую одежду. И как раз в тот момент, когда он рассматривал свой новый "прикид" в зеркало, вошла встревоженная Лариса.
- Палыч сбежал из больницы. Его хотели через два дня выписывать, а он ещё вчера исчез.
- Ты ему говорила, что я у тебя?
- Да, позавчера сказала. - Врач считает, что ему не долго осталось.
- А ему сколько осталось?
- Кому?
- Врачу твоему!
- Чего ты бесишься?
- Да все эти пророки меня утомили! Цитрус ещё всех переживет, он фрукт не портящийся. И что ты мне за пальто купила? Я же говорил, одежда должна быть обычной, без выпендрежа!
- А чего в ней такого, ты просто привык ходить, как бич, - обиделась она.
- Ладно, все нормально, пойду, поищу Цитруса.
Всю дорогу он чувствовал себя не в своей шкуре. Теперь он был примерным членом общества, по крайней мере внешне. И теперь он должен был сам решать жизненные проблемы.
Цитрус оказался "дома", готовил закуску, на топчане стояла початая бутылка. В первую минуту он не узнал Серого и принял его за одного из хозяев гаражей.
- Все в норме, я тут отсутствовал по болезни... - начал он и осекся. Чего вырядился? Решил сменить авиакомпанию? Лариску ограбил? Я знал, что ты курс изменишь. Это только я без парашюта летаю.
Они выпили и Цитрус добавил:
- Рано ты полет прерываешь, вычислят теперь тебя в два счета.
- А давай уедем, - начал было Дыба.
- Ты что, Серый, думай, о чем говоришь! Давай лучше я напоследок расскажу тебе одну историю.
- Да будет время, расскажешь еще.
- Нет, я сейчас хочу! - с вызовом заторопился Цитрус. - В тот день мы уже шли на посадку, попали в густую облачность, и нас сильно трясло. Вдруг смотрю - все приборы отказали, связь оборвалась! Двинулись-продвинулись, думаю, если сейчас не восстановится связь, то вновь начну высоту набирать, выходить из облаков. И тут - глухой удар, будто мы какую-то стену проломили. Темнота вокруг полная, свет в самолете погас, и было ощущение, что и двигатели перестали работать. Все, думаю, отлетался... И вдруг посветлело, но как-то желто все...
Цитрус задышал часто-часто, будто ему воздуха не хватало.
- Выпей.
- Да нет, потом... То был словно сон. Я видел самолет снаружи, а сам оставался внутри. Самолет просто висел в этом желтом облаке и не двигался. А зато я, который снаружи, перемещался внутри этого облака мгновенно.
- Но ты же остался в самолете?
- Вот именно! Я никак не мог понять этот эффект. Из самолета я наблюдал только этот желтый свет - густой такой, вязкий, а потом вдруг все исчезло, и я очутился... в городе.
Цитрус замолчал и, казалось, что-то вспоминал.
- В каком городе?
- Да подожди ты! Я вот все не могу ухватить то состояние, чтобы передать его на словах. Город был одно мгновение, а потом началось совершенно другое. Я словно примерял на себя одежды. И меня бросало из одного предмета в другой, из одного растения в другое, из одного тела в другое... Я метался, как футбольный мяч. Ну как же тебе сказать? Я, двинулись-продвинулись, был то камнем, то бутылкой, то травинкой, то жуком каким-то, то каким-то китайцем, то медведем...
- Что-то тебя трясет, давай я подброшу дровишек?
- Ну подбрось, а я глотну все-таки...
Цитрус рассказывал ещё долго, но все время сбивался, когда пытался объяснить свои ощущения, пережитые в оболочке какого-либо предмета или существа. Ему не хватало слов.
- Мое видение то расширялось до беспредельности, то сужалось в темную точку. И каждый раз вокруг меня был другой мир. Потом - бах! - и оказываюсь кирпичом. И я знаю, что я кирпич, вот что удивительно! Потом меня словно кто-то берет за шиворот, и молниеносно я оказываюсь рыбой... Ну да ладно, перевел дыхание Цитрус, - теперь о главном.
И Дыба узнал, что после всех этих перевоплощений, командир лайнера оказался стоящим на поверхности своего же самолета, застывшего в желтом светящемся облаке. И к нему подошел человек.
- Я знаю, что ты сейчас думаешь, - Цитрус ядовито рассмеялся, - что я допился, что у меня крыша поехала. Да, поехала. А тогда я почему-то ничего не боялся и ничему не удивлялся. Я даже сразу узнал его, хотя никогда не видел. И знаешь, кто это был? - Михаил Юрьевич Лермонтов.
Тут Дыба не выдержал, захохотал.
- А при чем здесь Лермонтов?
- Дурак ты, Серый! Я всегда знал, что ты дурак, что в мозгах у тебя одни плавуны и топляки.
- Да ладно, Палыч, согласись - ты рассказываешь такое, чему нет доказательств.
- И не будет - для тебя, а мне - зачем доказательства? А потом, сволочь, ты что, забыл, как видел себя воином, как ты мне пересказывал о битвах? Я над тобой, что, смеялся?
И Дыба мигом все вспомнил.
- Извини, просто я подумал - сейчас появится нечто инопланетное... Извини.
- Да ладно, двинулись-задвинулись, я понимаю, с такой историей только в психушке сидеть. Самое-то интересное, я его сразу узнал - кто он. Он-то мне не представлялся, хотя одет по современному и лет сорок ему на вид.
Дыба опять не выдержал:
- Ему, кажется, двадцати восьми не было...
- Да знаю я, потом все его стихи перечитал. Ты слушай, балда! Я ведь не только с ним говорил. Он чуть повернется или голову поднимет - уже другой человек. И я, опять же, знаю кто это - либо известный мне, либо нет, но имя знаю, даже если не русский. Но поверь, все очень значительные личности...
Далее Сергею Яковлевичу был коротко поведан разговор с многоликим собеседником. Выходило так, что Цитрусу была назначена некая миссия и дан код-шифр, а проще - ключевое слово, услышав которое, Эдуард Павлович Комаров должен был начинать действовать.
- Последний опять был Лермонтовым. Я его спросил: "А почему я был выбран из всего самолета? А он засмеялся: "Фамилия у вас подходящая." Я думал, что он имеет ввиду какаю-то связь с погибшим космонавтом Комаровым. "Нет, - говорит, - ты теперь настоящий комар, тебе теперь земное бессмертие обеспечено, ты же этого желал." И я вспомнил! Еще подростком я сочинял, как хорошо бы было не умирать, а просто переходить из одного тела в другое. Я даже какой-то трактат пытался написать. А потом забыл, стал взрослым...
- Перемещение души - это у индусов что ли?
- Да, балда.
- Ну и... Чего замолчал? Что дальше-то? Какой код тебе дали и что ты должен сделать?
- Ты понимаешь, я прожил миллионы лет! После того полета у меня даже лицо сморщилось, а было такое кругленькое...
- Да ну тебя! Не хочешь говорить, не говори.
- Почему же, скажу. Подожди пока. Я тогда еле самолет посадил, руки не слушаются, дрожат. Я-то все помнил, а экипаж мой и пассажиры - ни черта! Как будто не было ни облака, ни темноты, ни каких зависаний. Естественно, я подумал, что схожу с ума. Я так и думал, пока тебя не встретил, пока ты мне про себя все не рассказал.
В этот момент Дыба делал глоток из бутылки да так поперхнулся и закашлял, что чуть не задохнулся.
- Я? тебе?.. про себя?... все?
- Ты забыл, я знаю. Ты тогда напился. Да и ничего удивительного, человек не может долго таскать в себе пережитое, хоть дереву, хоть воздуху, да проговорится. А пьяный - тем более. Самый тайный преступник или маньяк будет ходить-шептать-исповедоваться о своих делах, а воздух - это же целый океан, полный жизней. Вот и я тебе рассказал...