Жизнь у него была спокойная.
Ел.
Спал.
Просыпался.
Ел.
Спал.
Убогая жизнь.
Жизнь мелочная.
Но, видимо, в отце зрел бунт.
Бунт бесцельный.
Бунт бессмысленный.
Отец забыл, что он существует.
Мишель нашла отца в неудобное время.
Он возомнил себя богом семьи.
Я подумала, что отец свое отжил.
Теперь его ждут урановые рудники на окраине Вслеленной.
Там отец почувствует в полной мере нищету.
Увидит беспорядки.
Поймет, что означает несправедливость.
Распад личности ждет отца.
Распад личности и тела.
Ложь его сожрет.
Вот, что он принес на свою голову.
Отец верил, что он самый главный.
Никогда бы не подумал, что девушка…
Девушка сможет победить его.
Теперь отцу нереально надеяться на милость Мишель.
У отца нет будущего.
Он в опасности.
После обильного обеда отец любил болтать.
Болтал много
Как женщина рассуждал о темах, которые не понимал совсем.
Иногда он начинал вопить.
Задыхался от своих воплей.
Называл нас денегератами.
Обработанными идиотами.
Смеялся, что у нас нет здравого смысла.
Подшучивал, что мы доверчивые глупцы.
А он, типа, решительный.
Он рожден переворачивать страницы истории.
Но не страницы истории отец поворачивал.
Он поворачивал свой живот на диване.
И говорил, что мы не видим дальше своего носа.
Потерянное поколение.
Мы знали, что он не прав.
Не думал ни о чем другом, кроме, как набить желудок.
Теперь угнетен.
Унижен.
Презираем.
Ночью отца судили.
Председательствовала на суде судья Мишель.
Свидетелем обвинения был Коконут.
В перерыве суда Мишель и Коконут поженились.
Нам вручили копию уведомления об аресте отца.
В ней содержался краткий перечень обвинений против него.
Из потока обвинений я только запомнила.
«Самонадеянный болван».
Серьезное обвинение.
Если человек самонадеянный болван, то его, конечно, нужно судить.
Самонадеянный болван не имеет права заводить семью.
А, если уж женился, то должен сидеть тихо.
Тихо работать на благо семьи.
Отцу объявили наказание — каторга.
Каторга на нейлоновых рудниках Гельвезии.
Каторга строгого режима.
Я восстановила моральное равновесие.
Арест отца — не повод для печали.
Неприятное быстро забывается.
Физические упражнения в кадетской школе освежали.
Игры оставляли мало времени для мрачного настроения.
Бесполезные переживания были заброшены в дальний угол сознания.
Меня назначили старшей по казарме.
Разумеется, мы устроили пир.
Я, Франческа и Клара так наелись пирожных, что два дня пришлось голодать.
Однако, нам удалось скрыть наше обжорство.
Оно для начальства прошло незамеченным.
Наш астероид начал мне нравиться.
Он выглядит простым и естественным.
Даже более чистым, чем многие планеты.
Франческа последнее время сдержана.
Мы часто беседуем под покровом ночи.
Забираемся в кровать.
В кровать Франчески или в мою кровать.
Накрываемся с головой одеялом.
И хихикаем.
«Никогда не знаю, что происходит в твоей голове, Лена, — Франческа призналась. — О чем ты думаешь?
У тебя внезапные проявления буйного темперамента».