- Да ясно... я уже под контроль их поставила. Народ, обслуживает, надежный... думаю, дальше конфет и поцелуйчиков в шею, не зайдет.
- Ну, хорошо..... и все-таки, смотри... так, чего улыбаешься? Ответь!
Лиза вдруг стала более серьезной и присела на стул возле стола шефа. Михаил Альфредович напрягся. Обычно так она делала когда, происходило что-то важное. Палкина, видя озабоченность Щуппа, не стала тянуть.
- Михаил Альфредович, а что вы сегодня меня первым делом о ноль девяносто восьмом не спросили? Обычно в первую очередь.
Щупп замер, но промолчал.
- Может сегодня не совсем обычный день?! А, товарищ Щупп? - Лиза вновь лукаво улыбнулась.
Михаил Альфредович заерзал в кресле и спросил.
- А, что ноль девяносто восьмой, что с ним будет? Что там? Я не думаю, что ситуация кардинально могла за ночь поменяться.
Лиза еще раз улыбнулась и произнесла фразу, от которой Щуппу стало холодно, не смотря на духоту:
- Ноль девяносто восьмой очнулся, вернее открыл глаза! Правда, еще пока ничего не произнес, ни слова, но глаза открыл!
В первое мгновенье Михаилу Альфредовичу даже стало плохо. Девушка, увидев это, испугалась, подбежав к шкафу, достала бутылку с минеральной водой, налила стакан и протянула его Щуппу. Тот выпил его крупными глотками и, переведя дыхание, спросил:
- Ну, дальше, дальше, рассказывай подробно!
- В общем, сегодня в шесть утра датчики зафиксировали работу его головного мозга, незначительное поднятие кровяного давления до ста тридцати, повышение температуры тела до тридцати семи. Второе: открытие глаз и шевеление пальцев на правой руке, и левой ноге. Он начал думать! Думать начал Михаил Альфредович! Возможно это проба воспоминаний!
Щупп взволновано забарабанил пальцами по крышке стола и сказал:
- Спасибо девочка! Я знал! Я знал! Черт! Сегодня, эту бабу спасал. Эти подонки на меня напали! День необычный! Как я сразу не догадался!
Лиза слушала его болтовню и нечего не понимала - "Какие подонки? Какая баба?" Но, тем не менее, она улыбнулась.
А Щупп продолжал:
- Лиза! Никому с этой минуты никакой информации! Никому!!! Тебе ясно?!! Даже самым высокопоставленным пациентам и чиновникам! Никому! Срочно поставить охрану к третьему корпусу! И дай команду, что бы вся смена утренняя дежурившая у ноль девяносто восьмого задержалась! Никого домой не отпускать! - Щупп говорил это с тревогой в голосе. Улыбка непроизвольно сползла с лица Палкиной.
- Понятно, понятно Михаил Альфредович, не надо так волноваться, все сделаю!
Щупп, вскочил с кресла и ринулся к двери, бросая Лизе на ходу:
- Я в третий корпус... к девяносто восьмому.... Пожелай нам удачи Лизок! Палкина посмотрела ему в след и поняла, что сейчас может начаться настоящая заварушка, и в ней нужно не спасовать.
***
После полнейшей темноты, которая окутывала, все сознание и казалось, покрывала каждую клеточку мозгу, Кирилл, вдруг увидел свечение. Свет постепенно становился все ярче и ярче. Но все было расплывчато, и он ничего не мог разобрать. Просто абстрактные очертания и никаких звуков. Полнейшая тишина. Кирилл попытался пошевелить руками, но не смог, мышцы не слушались команд головного мозга. Напрягая память, Лучинский вспоминал, что с ним произошло. Всплыл образ старухи в черном и ее странная клюка. Бабка, почему то улыбаась и молчала. Ее морщинистое лицо было, каким-то умиротворенным. За старухой всплыл, словно на экране компьютерного монитора образ мистера Пака. Азиат удивленно смотрел, куда-то мимо Кирилла. За корейцем перед глазами появился стакан с бальзамом. Пена вздыбилась выше краев, но не шипела.
"Наверное, я отравился этим пойлом! Наверное, попал в реанимацию" - пронеслась мысль.
Вдруг абстрактные пятна света стали обретать контрастность и резкость. Словно из тумана Кирилл увидел возле себя женскую фигуру во всем белом. Кто- то взял его ласково за руку и погладил. Кирилл напрягся и попытался рассмотреть лицо. Приятное девичье лицо с каштановыми волосами и голубыми глазами.
"А вот и медсестра, точно в токсикологию попал. Интересно, кто вызвал скорую? Кто спас меня?".
Девушка, подержав руку Лучинского, опустила ее бережно на кровать.
"Ничего, ничего выкарабкаюсь!".
Неожиданно он почувствовал легкий укол в предплечье. Через несколько секунд, захотелось спать. Веки стали тяжелые и, налившись свинцом, насильно закрыли глаза. Лучинский вновь отключился.
***
Михаил Альфредович зашел в аппаратную спецпалаты третьего секретного корпуса и, не поприветствовав медицинский персонал, сурово спросил: