Но ни завтра, ни послезавтра он ничего не приносил. В общем, парень оказался классическим «вагоном», халявщиком, что надеялся выехать за счет остальных.
Я понял, что если я не приму жестких мер, наша бригада развалится. Нужно было что-то делать. И делать немедленно. Я собрал бригаду снова. Шура и Петро сидели, понурив головы. А Сенька смотрел на меня с наглой, вызывающей усмешкой.
— Значит, так, товарищи, — сказал я, и голос мой звучал холодно и твердо. — Дальше так продолжаться не может. У нас не должно быть отстающих и лодырей.
Я посмотрел на Шуру.
— С тобой, Шура, мы будем заниматься дополнительно. Я и Андрей тебе поможем. Ты должна сдать эту сессию. Поняла?
Она благодарно кивнула.
Потом я повернулся к Петру.
— Слушай, я понимаю, что тебе тяжело, и нужно работать. Но учеба — это твоя главная задача сейчас. Партия послала тебя сюда не для того, чтобы ты гайки крутил, а чтобы ты стал инженером. Давай договоримся так: ты будешь выполнять хотя бы часть нашей работы. Ту, что можно делать по вечерам. Надеюсь, если моя идея с конструкторским бюро пройдет, тебе найдется работа прямо здесь, в мастерских училища. Тогда будет попроще. А пока — крутись, как знаешь! И обязательно приходи на наши общие «мозговые штурмы»!
Петр, немного подумав, согласился.
А потом я многозначительно посмотрел на Сеньку.
— А с тобой, товарищ, разговор будет короткий. Ты либо начинаешь работать, как все, либо завтра же я ставлю на комсомольском собрании вопрос о твоем поведении. О твоем наплевательском отношении к учебе и к своим товарищам. И, я тебя уверяю, из комсомола ты вылетишь, как пробка. А следом — и из института. Выбирай.
Сенька перестал ухмыляться. Он увидел в моих глазах то, что заставило его съежиться. Он понял, что я не шучу.
— Хорошо, хорошо, — пробормотал он. — Я буду работать.
Я не знал, надолго ли хватит моей выволочки, но понял главное: наша бригада, как и любой другой, в сущности, человеческий коллектив, требует постоянной настройки и контроля. И роль бригадира — увы, но это тяжелая, ежедневная работа. И я был готов к этому, ведь это — еще одна ступенька на моем пути к настоящему, большому руководству.
А вот комсорг даже через неделю собрание не провел. Вспомнил я об этом лишь через две недели после разговора с ним — так замотался со всеми делами. Пора выяснить, что у него случилось, а то все мои слова так и останутся пустыми разговорами.
Глава 4
Секретаря я поймал у деканата: он со снисходительным видом о чем-то разговаривал с группой рабфаковцев. Меня он при этом старательно не замечал. Пришлось подождать, пока он освободиться.
Закончив наконец разговор, он пошел прочь по широкому коридору.
— Сергей Аркадьевич! — окликнул его я. — Так что насчет моего предложения? Будем созывать собрание?
Оглянувшись, он смерил меня взглядом.
— Брежнев, очередное собрание ячейки факультета семнадцатого. У нас никому рот не затыкают, все могут высказаться, кроме троцкистов и зиновьевцев, конечно же. А специально собирать ради тебя я никого не собираюсь. Дел много!
И, равнодушно развернувшись, пошел дальше.
Вот тебе и раз! То, что для меня казалось крайне срочным и важным, этот фрукт, похоже, и в грош не ставит… Впрочем, поразмыслив, я решил, что нет худа без добра: за предстоящие десять дней я подготовил письменные тезисы, а еще — внимательно изучил станки, стоявшие в наших мастерских. Прийдя туда вечером, я тщательно осмотрел самые новые из имевшихся станков. Вот немецкий, Лоёве. Американский — Цинциннат. Швейцария, Австрия, Швеция… Да, вот бы скопировать все это! Собственно, вот они — современные станки, прямо под боком. Бери и копируй!
За одним из станков работал молодой парень. Неторопливо он закреплял в патрон токарного станка какую-то деталь сложной формы и пытался подточить ее, энергично вращая рукоятки суппорта. Когда я подошел, он оставил работу и с легкой улыбкой посмотрел на меня.
— Что делаете? — спросил я, с интересом осматривая его изделие.
— Работаю над дипломным проектом. Это — кок винта. Деталь самолета! — пояснил он.
Я осмотрел молодого человека внимательнее. Высокого роста, кучерявый, с сильно скошенным подбородком, выглядел он на несколько лет старше меня.
— Ты с авиационного?
— Да. «Воздушник». Специализируюсь на аэродинамике!
— Не очень удобно делать такое на токарном станке! — заметил я.
— Другого нет!
— Как тебя звать?
— Семен!
— А я — Леонид. Приходи на комсомольское собрание семнадцатого, я там за станки речугу толкать буду.