Я молчал. Увлеченный общей идеей, не думал об этих «мелочах».
— То же самое и с твоими станками, — продолжал Бочаров. — Чтобы сделать хороший, точный станок, нужны прецизионные подшипники. А у нас их кто делает? Никто! Мы их за золото в Швеции покупаем. Опять же, надо специальные масла, которые не теряют своих свойств при высоких нагрузках, высококачественные шестерни из легированной стали, а не из того чугуна, что у нас на заводах льют. Понимаешь теперь?
Я понимал. Мои красивые чертежи, мои гениальные идеи натыкались на суровую правду жизни — на отсталость, на разруху, на отсутствие производственной культуры.
— И что же теперь делать? — растерянно спросил я. — Отказаться от всего?
— Отказываться не надо, — сказал Бочаров. — Идеи у тебя правильные. Но действовать нужно умнее. Нельзя пытаться построить паровоз в сапожной мастерской.
Он снова сел за стол.
— Прежде чем мы начнем что-то производить в наших мастерских, ты должен сделать вот что. Ты возьмешь свои чертежи и пойдешь с ними… на наши московские станкостроительные заводы. На «Красный пролетарий», на завод имени Орджоникидзе.
— Зачем?
— А затем, чтобы поговорить с их инженерами, с их технологами. Покажи им свои проекты. И спроси: могут ли они это сделать? Не в теории, а на практике. С той точностью, с теми допусками, которые ты заложил. Могут ли они изготовить нам качественные шестерни? Наладить выпуск надежных штуцеров? Найти нужные подшипники?
— А если не могут?
— А вот тогда, Леонид, и начнется настоящая работа, — усмехнулся Бочаров. — Тогда ты вернешься сюда, и мы вместе будем думать. Будем писать докладные в ВСНХ, в наркоматы. На всех уровнях доказывать, что для производства новых станков нам сначала нужно наладить производство подшипников. Что для производства пневмоинструмента нам нужны заводы резинотехнических изделий. Понимаешь? Твоя идея из простого студенческого проекта должна превратиться в целую государственную программу по модернизации смежных отраслей.
Я молчал, а сердце мое провалилось куда-то в область желудка. Неужели он не поддержит мой проект?
Но, докурив очередную папиросу, парторг вдруг залихватски хлопнул ладонью по столу.
— Ладно, ничего! Нет таких крепостей, что не взяли бы большевики! — неожиданно бодро воскликнул он. — Ты, главное не тушуйся, гни свою линию, и все у тебя получится! С моей стороны получишь всю возможную помощь — это я обещаю. А что же ваш комсомол? Секретарь ваш, Ланской, поддерживает?
Это был тот самый каверзный вопрос, которого я ждал.
— Поддерживает, товарищ секретарь, — ответил я, стараясь говорить как можно более нейтрально. — Правда, не сразу он проникся масштабом задачи. Поначалу были у него сомнения… ну, бюрократические. Согласовать, утвердить, не выходить за рамки плана… Ну, вы же знаете, как это бывает!
Я сделал паузу, давая Бочарову самому додумать недосказанное.
— Но после того, как ребята на собрании горячо поддержали идею, Сергей Аркадьевич тоже загорелся. И теперь он — один из самых активных сторонников!
Бочаров хмыкнул. Он был опытным аппаратчиком и прекрасно понял мой намек.
— Ну что ж, — наконец произнес Николай Пахомович, энергично давя окурок о дно пепельницы. — Раз поддерживает, то и хорошо. Партия всегда приветствует инициативу снизу.
Этих слов я и дожидался!
— Вот именно поэтому я к вам и пришел, товарищ секретарь, — подхватил я. — Чтобы эта инициатива не заглохла, ей нужен начальный толчок, первый реальный заказ. Я предлагаю обратиться на Харьковский паровозостроительный завод. Я там прежде работал, представляю их нужды, знаю кое-кого из руководства. В общем, могу туда съездить и договориться. Но для этого мне нужна командировка — официальная, от парткома.
Бочаров посмотрел на меня пронзительным, изучающим взглядом.
— Командировка, значит? В Харьков?
— Да, товарищ секретарь. Чтобы скрепить, так сказать, союз науки и производства.
Он несколько секунд молчал, потом взял со стола ручку.
— Ладно, Брежнев. Будет тебе командировка. Заодно и посмотрим, какой из тебя переговорщик!
Порывшись в столе, он извлек бланк удостоверения, достал из кармана кителя авторучку (дикий, по местным меркам, дефицит и хайтек! Но совсем не похожа, а привычные мне в будущем), быстро написал на бланке несколько строк, поставил размашистую подпись.