— Справимся, товарищ инженер, — уверенно ответил я. — Только нам нужен официальный запрос от завода в МВТУ, и договор. Чтобы все было по солидному.
— Будет тебе и запрос, и договор, — кивнул он. — Завтра все сделаем, лично с директором поговорю. А ты, — он хитро подмигнул мне, — смотри, не подкачай. Спрос с тебя будет двойной. И как с инженера, и как с большевика.
Что же, это был несомненный успех — наше студенческое КБ получало не только деньги и работу, но и имя, репутацию. Усталый, но довольный, я направился к вокзалу, но тут меня ждало разочарование: московский поезд уходил только на следующее утро.
Нужно было где-то перекантоваться, бросить кости на одну ночь. Первой мыслью было пойти к Павлу. Увы, фокус не удался:
— Не выйдет, Лёнька! — с ходу сообщил он. — Я же ведь женился недавно, и ребенок родился, а мы так в крохотной комнатке в рабочем бараке и ютимся. Нет конечно если тебе, например, совсем некуда пойти, — то ладно, а так…
Пришлось отказаться от этой затеи. Стеснять их, вваливаясь посреди ночи мне не хотелось.
Тогда я решил отправиться в наше старое студенческое общежитие. Уж там-то, я был уверен, меня приютят. Ребята-комсомольцы, мои бывшие однокурсники, наверняка будут рады меня видеть. Посидим, покурим, поговорим о московской жизни.
Я шел по знакомым, вечерним улицам, и на душе было легко и спокойно. Вот уже показалось знакомое, мрачное здание общежития, похожее на старый, обшарпанный комод, как вдруг из ворот вышла девушка.
Я остановился, как вкопанный. Это была Лида.
Глава 6
Лида тоже увидела меня и замерла. Мы стояли в нескольких шагах друг от друга, под тусклым светом единственного фонаря, и молчали. Она сильно изменилась за эти несколько месяцев. Повзрослела, стала как-то серьезнее, строже. Пропала та девчоночья угловатость, а в движениях появилась женственная плавная уверенность.
— Леня? — сорвался с ее губ изумленный возглас. — Ты… ты приехал?
— Приехал, Лида, — кивнул я. — По делам. В командировку. А ты как? Учишься?
— Учусь, — она опустила глаза, разглядывая носки своих стоптанных ботинок. — Все хорошо.
— Где живешь? Здесь, в общежитии?
— Нет, — она покачала головой. — Я здесь не смогла. Слишком шумно, слишком много народу. Комнату сняла, у одной старушки, недалеко отсюда. Иду вот туда от подруг!
Мы снова замолчали. Повисла неловкая пауза. Я не знал, что ей сказать. Спросить, как она? Извиниться за тот, прошлый, разговор? Все слова казались пустыми, фальшивыми.
— Ты, наверное, к ребятам? — спросила она, нарушив тишину.
— Да, думал переночевать у них. Поезд у меня только завтра.
Она подняла на меня свои глаза. В них уже не было ни слез, ни обиды, только какая-то тихая, безмолвная печаль.
— Там тесно, шумно. А тебе отдохнуть надо, с дороги. Пойдем ко мне!
— К тебе? — опешил я. — Но… это неудобно.
— Глупости, — она слабо улыбнулась, и эта улыбка была такой грустной, что у меня сжалось сердце. — У меня комната небольшая, но места хватит. Пойдем. Я тебя чаем напою. С настоящим сахаром.
Она посмотрела на меня так просто, так по-дружески, без всякой надежды, без всякого упрека, что я не смог ей отказать.
— Пойдем, — сказал я.
И мы пошли рядом, почти касаясь друг друга руками. Она молчала, и я тоже не находил слов. Вскоре мы дошли до небольшого деревянного домика, вросшего в землю, с покосившимся крыльцом.
Комната Лиды оказалась крохотной каморкой у лестницы. Обстановка оказалась более чем скромная: железная кровать с панцирной сеткой, маленький, выкрашенный белой краской, столик, пара стульев и этажерка с книгами. Но здесь было на удивление чисто, уютно и, главное, тихо.
— Проходи, не стесняйся, — сказала она, зажигая керосиновую лампу. — У меня тут, конечно, не хоромы.
Она поставила на стол старенький, видавший виды примус, накачала его, и вскоре он загудел ровным, успокаивающим гулом. Мы пили горячий, душистый чай, заваренный прямо в жестяном чайнике, с настоящим сахаром, который был сейчас в Харькове почти роскошью. Говорили о пустяках: об учебе, о Москве, о наших общих знакомых в Каменском. Но за этими простыми словами висело напряжение, недосказанность.
— Ну, мне, наверное, пора, — сказал я, когда чай был допит. — Спасибо за гостеприимство, Лида. Пойду, я к ребятам в общежитие!