Он вернулся к столу. А ведь дочка Дора — красавица, умница Дора. Она ведь знала Брежнева с детства, она обязана ему жизнью. Между ними уже есть, тонкая, но прочная нить — связи из общего прошлого, из былой беды. Кто знает — может быть, если поощрить их встречи, то связь эта станет прочнее?
И не нужны никакие интриги, никаких подставных парней: нужно просто снова организовать встречу. Написать или позвонить, поздравить с успехами ЭНИМСа, с карьерными достижениями, о которых уже шепотом вовсю толковали в близких к власти кругах. И без всякой помпы, по-соседски, по-дружески пригласить в гости на чай.
И здесь, в приватной, теплой квартире, где будет пахнуть маминым пирогом, будет царить его Дора — умная, красивая девушка, хозяйка дома. Они поговорят о жизни, о Каменском, вспомнят то страшное время, общих знакомых, расскажут друг другу, как сложился с тех пор их жизненный путь… Станут друзьями. А там… Моисей Ааронович усмехнулся своим мыслим. А там — видно будет. Жизнь — сложная штука, особенно для молодых. Сегодня они верны друг другу, а завтра все может измениться. Случайности, ссоры, недопонимания — всё это неизбежно. И если однажды между Брежневым и его Лидой пробежит кошка, очень важно, чтобы рядом оказалось плечо, к которому можно будет прислониться. Да, это был долгий путь. Но Моисей Ааронович никуда не спешил, и ни разу еще не упускал свой шанс. Только где узнать телефонный номер или адрес товарища Брежнева?
Глава 17
Георгий Максимилианович был не из тех, кто привык откладывать дело в долгий ящик. Не успели развеяться клубы папиросного дыма в коридорах ЭНИМСа, напущенные во время нашей «тайной вечери», а он уже развил бурную деятельность по реализации намеченного плана. И, пока я разбирался с донимавшим Лиду назойливым аспирантом, Георгий Максимилианович уже начал осаду Вождя народов на предмет отстранения Шапиро с поста «смотрящего за авиацией» и реорганизации отделов ЦК.
Несмотря на внешность, заставлявшую вспомнить союзмультфильмовского поросенка Пятачка, в делах Маленков скорее косплеил крота, методично подкапываясь под свою жертву, незаметно проедая дыры в чужой репутации. На публичных заседаниях он больше помалкивал, зато в беседах с нужными людьми из Госплана и ВСНХ, качая головой, постоянно жаловался на «плачевное состояние дел в авиации». Но самое главное — Георгий Максимилианович постоянно, систематично собирал письменную информацию, подтверждающую его позицию: докладные, жалобы от конструкторов и руководителей заводов, рекламации от Управления ВВС наркомата Обороны, от Добролета, от отдельных летчиков и комсомольских, партийных организаций, частей ВВС, свидетельствующую о полном провале Бориса Давыдовича, ложившиеся на столы тех, кто принимал решения.
И вот, когда почва была достаточно подготовлена, Маленков…. отправился в отпуск. А вот его заместитель, Вячеслав Малышев, на первом же заседании Оргбюро, где обсуждались текущие кадровые вопросы, вдруг поднял вопрос об авиации. Он говорил о «системном кризисе», о «разобщенности конструкторских школ», о том, что страна рискует остаться без современных самолетов перед грядущими мировыми бурями, и при этом каждую свою мысль подкреплял собранным компроматом. А потом, как бы между прочим, перешел к главному.
— Проблема, товарищи, глубже, чем просто в авиации. У нас есть десять конструкторских бюро, в которых работают талантливейшие инженеры, но нет центра, который бы направлял их мысли, увязывал их работу с нуждами промышленности. Каждый изобретает свой велосипед. Мы распыляем силы и средства.
Он сделал паузу, обведя взглядом присутствующих.
— Георгий Максимилианович считает, что настало время создать в аппарате ЦК новый, особый сектор научно-технических разработок, который курировал бы всю конструкторскую мысль в стране — от станков до самолетов. И в этом посте, товарищи, я бы хотел предложить кандидатуру товарища Брежнева.
Мое имя, произнесенное в этом тишине, прозвучало как выстрел. Я, сидящий в кабинете в качестве приглашенного специалиста, почувствовал на себе десятки взглядов.
— Товарищ Брежнев на примере ЭНИМСа, доказал, что умеет организовывать такую работу, — продолжил Малышев. — Он умеет находить таланты, умеет ставить задачи и добиваться их выполнения. Он сможет наладить взаимодействие между наукой и производством.
Предложение долго и бурно обсуждалось в ЦК. Но понятно было, что решать все будет Политбюро, а точнее — товарищ Сталин. Однако в целом идея вызвала положительную реакцию партийцев, и вернувшийся из Ялты Маленков тут же отправился к Иосифу Виссарионовичу, прихватив, разумеется, и меня.