Всё было идеально.
Включая этот манящий секрет.
К несчастью, одна зловещая утренняя заря принесла приказ каида Омара Эль-Фаси собрать всех христиан на небольшой площадке в центре лагеря. Им пришлось ждать под безжалостным солнцем, пока не появился очень высокий человек верхом на самом быстром и выносливом мехари, который когда-либо пересекал пустыню. У него на поясе висел длинный прямой меч, контрастировавший с изогнутыми ятаганами, которые обычно использовали бедуины.
Его осанка была настолько гордой, что казалось, рядом с ним остальное человечество – просто пыль.
Сквозь узкую щель в покрывале, закрывающем лицо, он окинул взглядом христиан, словно оценивая их силу и состояние. Он не сделал ни одного движения, пока Омар Эль-Фаси не вышел из шатра, чтобы поприветствовать его в необычно услужливом тоне:
– Рахинат уллахи Аллахин (Мир Аллаха с тобой), – сказал он. – Кейф халаб (Всё моё – твоё).
– Ассаламу алейкум, – сухо ответил прибывший, осаживая своё мехари, чтобы тот встал на колени.
Он спрыгнул на землю, бросил долгий взгляд на Леона Боканегру, словно сразу понял, что это лидер пленённых, и вошёл в шатёр вслед за услужливым хозяином, который выглядел подавленным перед таким знатным гостем.
– Тарги! – воскликнул взволнованный Эметерио Падрон, как только они скрылись.
– И что это значит? – с раздражением спросил Фермин Гаработе.
– Это значит, что он из племени туарегов. Все их боятся и называют «Короли пустыни», хотя кто-то считает их просто грабителями караванов, мятежниками или бандитами.
– Должен признать, он впечатляет, – признался пилот. – Интересно, зачем он здесь?
– Наверняка ни к чему хорошему, – самоуверенно заключил канарец.
– Ты думаешь о том же, о чём и я?
– Предпочитаю об этом не думать.
Но их худшие опасения подтвердились через час, когда Омар Эль-Фаси и его гость вновь появились у входа в огромный шатёр из верблюжьей шерсти.
Первый повернулся к Леону Боканегре и с удивительной естественностью объявил:
– С этого момента шейх Юба бен-Малак эль-Саба, «Владыка Народа Копья», ваш новый господин. Советую ему беспрекословно подчиняться, поскольку он настоящий принц тарги, а, как известно, туареги – люди суровые и малотерпеливые.
Он положил руку ему на плечо в жесте, который мог означать как дружбу, так и сострадание.
– Да хранит тебя Аллах! – заключил он.
Он развернулся и вошел обратно в свое жилище, как будто этим поставил точку в разговоре. А Леону Боканегре оставалось только поднять взгляд на всадника, который вновь оседлал своего верблюда.
Шейх Юба бен-Малак ас-Саба, «Господин Народа Копья», легким движением головы велел следовать за ним, после чего хлестнул шею своего мехари, который тут же неспешно побежал трусцой на юго-восток.
Пленные шли за ним, опустив головы и молча. Более трех часов они огибали зеленую долину Даора, и ни разу их невозмутимый хозяин не обернулся, чтобы убедиться, что они следуют за ним, словно это и без того не подлежало сомнению.
– Мне это не нравится! – вновь и вновь ворчал шепелявый Диего Кабрера. – Этот мавр мне совсем не по душе.
– Мне тоже, – отозвался кто-то.
Ближе к вечеру, наконец, вдали показалась большая группа темных шатров. Вскоре им навстречу вышел старик с длинной седой бородой, который заметно прихрамывал на левую ногу.
Склонясь в немом знаке уважения перед всадником, он остановился, чтобы дождаться приближения группы, и взволнованно спросил:
– Христиане? Испанцы?
– Большинство, – ответил Леон Боканегра.
– Слава Богу! – воскликнул старик, обняв его так, словно встретил давно потерянных родственников. – Уже много лет я не говорил с соотечественником.
– Сколько ты здесь находишься? – спросил один из пленных, мурсианец, который все еще отказывался смириться со своим рабством.
Калека пожал плечами, явно показывая свое незнание.
– Тридцать лет… Может, и больше. В пустыне теряется ощущение времени.
– Тридцать лет! – ужаснулся Фермин Гаработе. – И ты ни разу не пытался сбежать?
– Сбежать от туарегов…? – удивился старик. – Они идут по следу, а когда находят, а находят они всегда, отрубают голову. Некоторые из моих прежних товарищей пытались, но ни одному не удалось.
– Ты тоже потерпел кораблекрушение?
Старик, который позже представился как Сиксто Молинеро, уроженец Эсихи, посмотрел с недоумением на задавшего вопрос и решительно покачал головой.
– Кораблекрушение? Нет, вовсе нет. Я был частью гарнизона в Санта-Крус-де-ла-Мар-Пекенья.
– И где это?
– Санта-Крус-де-ла-Мар-Пекенья? На севере, на побережье.