Затем перешёл к последствиям. Потеря продовольственной базы означала голод на Урале и в Сибири. А голодный тыл — это бунты, сломленная воля к сопротивлению, нож в спину армии. В доказательство я напомнил: крушение Российской империи началось с хлебных очередей в Петрограде.
Изложив угрозу как практически неотвратимую, я предложил очевидное решение: страна должна заранее создать вторую продовольственную базу в глубоком тылу, недосягаемом для врага. Идеальное место — целинные земли Северного Казахстана. Я приводил цифры: миллионы гектаров чернозёма, ждущего своего часа.
Чтобы предложение не выглядело прожектерством, подкрепил его инженерной логикой. Привязал задачу к своей сфере ответственности: новые гусеничные тракторы для вековой целины — работа для ЭНИМСа; новая агротехника — безотвальные плуги, специальные стерневые сеялки, способные сохранить влагу и защитить почву от ветра.
Именно в этой технической части я расставил ловушку, подробно, но как бы «между строк» перечислил сопутствующие условия: лесополосы против суховеев, капитальное жильё для переселенцев, сеть мощных элеваторов. Без этого любой урожай, собранный героическими усилиями, сгниёт под открытым небом. Все это следовало сделать заранее. Только вот я прекрасно осознавал- Хрущёв с его жаждой быстрой славы непременно пренебрежёт этими «скучными» деталями.
Работа завершилась под серый московский рассвет. Еще раз перечитал исписанные листы. Вроде бы ничего не упустил. Самому понравилось, как все написано. Ни лжи, ни вымысла — только забота о будущем страны. И вместе с тем это был безупречно сконструированный смертный приговор карьере Никиты Хрущёва. Забавно, черт побери, все складывается: в известной мне истории Хрущев послал Брежнева поднимать целину. А я собираюсь все сделать наоборот!
Наконец, я сложил бумаги в папку с тесьмой и убрал в портфель. Что же, утром я отдам бумагу в секретариат Сталина, и механизм будет запущен. Останется лишь аккуратно донести до Хрущева о существовании такого проекта и будущей блестящей карьере счастливчика, что возьмется за его реализацию.
В этот момент резко зазвонил телефон, причем не городской аппарат, а кремлёвская «вертушка». Я застыл с портфелем в руках. Звонки по этой линии посреди ночи никогда не сулили добра. Поднял тяжёлую эбонитовую трубку.
— Брежнев. Слушаю.
— Товарищ Брежнев? — раздался в трубке безликий «секретарский» голос. — С вами будет говорить заместитель председателя ОГПУ товарищ Ягода. Ждите!
Глава 5
Сознание обожгло ледяным шоком. В голове вихрем пронеслись худшие предположения: Хрущев, донос, провал… Тем временем, в трубке щелкнуло, и тишину заполнил мягкий, чуть тягучий, обволакивающий голос главы ОГПУ.
— Леонид Ильич? Доброй ночи. Это Ягода. Звоню по поручению товарища Сталина.
Доля секунды ушла на то, чтобы подавить дрожь и заставить себя молчать, давая ему самому раскрыть причину звонка. Понятно, что это не арест. Уже хорошо! Но осознание этого факта принесло лишь мимолетное облегчение, сменившееся еще большей тревогой. О чем он звонит мне? У меня крайне мало точек соприкосновения с ОГПУ!
— Речь идёт о вашем недавнем предложении, — так же вкрадчиво продолжил голос в трубке, — касательно привлечения Коминтерна к оперативной работе. Хозяин одобрил идею создания при Коминтерне специального отдела по научно-технической разведке, и поручил нашему ведомству оказать вам в этом деле всемерное содействие.
Оп-па! Шок сменился изумлением, которое тут же уступило место торопливому анализу ситуации. Значит, Сталин запомнил тот давний разговор об использовании аппарата и агентурной сети Коминтерна в интересах нашей военной промышленности, и теперь давал ему ход. И как быстро!
— Хозяин считает, — голос Ягоды из трубки буквально сочился медом, — что дело это государственной важности и требует самого надёжного кадрового обеспечения. Все возможности Объединенного государственного политического управления, Леонид Ильич, к вашим услугам!
Черт! А вот тут — ничего хорошего. Эта фраза, произнесенная почти ласково, с отеческой заботой, по сути — шелковый шнур, который он любезно предлагал накинуть на шею. Фразочка «наши силы» означает одно — его люди, а значит — его глаза и уши — будут везде. Полный и тотальный контроль ОГПУ над каждым шагом нового отдела.