— Профиль специалистов?
— Радиоэлектроника, авиационное моторостроение, химия взрывчатых веществ.
— Каналы связи?
— Будут создаваться автономные. Нужны ваши шифровальщики для обучения персонала.
Я отвечал так же четко и по-деловому, понимая, что прохожу проверку на профессиональную пригодность. Берзин сейчас явно оценивал, понимаю ли я, во что ввязываюсь. Наконец, почувствовав, что лед недоверия тронулся, я решил, что пора сделать главный ход и, чуть подавшись вперед и глядя ему прямо в глаза, произнес:
— Ян Карлович, есть и еще один аспект. Отдел должен работать как единый механизм. А для этого в нем не должно быть лишних деталей, вращающихся в другую сторону. Мне нужны люди, которые будут подчиняться только руководителю отдела и интересам дела. А не передавать каждый мой шаг и каждую полученную информацию на Лубянку. Надеюсь, вы меня понимаете.
Эта фраза, произнесенная ровным, почти бесстрастным тоном, повисла в стерильном воздухе кабинета. Берзин никак не прокомментировал прямой выпад в адрес «соседей». Его лицо осталось непроницаемым, но в уголках его тонких губ появилась едва заметная, холодная усмешка. Он все понял.
— «Соседи» работают в Германии… скверно, — наконец, глухо произнес он, вставая и подходя к карте. — Шумно, грубо. Теряют людей. Там нужны другие методы, особенно сейчас.
Он вернулся к столу.
— Люди будут, — коротко сказал он. — Я подберу вам несколько толковых специалистов из нашего резерва. С языками, с опытом работы за рубежом. Надежные товарищи. Они будут выполнять ваши задачи. И докладывать о результатах только вам.
Берзин сделал короткую паузу, и его выцветшие глаза впились в мои.
— И обо всем необычном, что происходит внутри отдела, они тоже будут докладывать вам, товарищ Брежнев. И только вам.
Смысл последней фразы был абсолютно ясен. Он давал мне не просто специалистов. Он давал мне внутреннюю контрразведку, которая будет присматривать за людьми Ягоды.
— Именно это мне и нужно, Ян Карлович. Благодарю.
Мы снова обменялись коротким, крепким рукопожатием. Но на этот раз оно было иным. Это был безмолвный договор, скрепляющий союз в невидимой войне против всесильного хозяина Лубянки.
Прошло несколько недель, наполненных тихой, невидимой постороннему глазу лихорадочной деятельностью. Небольшой, ничем не примечательный особняк в одном из тихих переулков Арбата, ранее числившийся за одной из секций Коминтерна, преобразился в штаб-квартиру нового Спецотдела. Внутри, за плотно зашторенными окнами, уже кипела работа. Стук пишущих машинок, шелест бумаг, тихие разговоры на смеси русского, немецкого и английского, сухое потрескивание морзянки из радиорубки в подвале — все это сливалось в единый гул запущенного в ход сложного механизма.
Прогулка по коридорам позволяла наблюдать, как притираются друг к другу разнородные его детали. В аналитическом отделе над стопками свежих немецких технических журналов склонились инженеры в штатском, присланные Берзиным, и их сосредоточенные лица выдавали людей, привыкших работать с фактами, а не с лозунгами. Рядом, в отделе кадров, несколько корректных, но замкнутых молодых людей с цепким, оценивающим взглядом — люди Ягоды — составляли подробные досье на потенциальных кандидатов для вербовки. Задуманный «баланс сил», похоже, сработал: отдел представлял из себя тот самый «террариум единомышленников», где представители конкурирующих ведомств уравновешивали и одновременно присматривали друг за другом. Вся информация стекалась ко мне, единственному обладателю полной картины.
Возвращение в собственный кабинет позволило отвлечься от текущей организации и мысленно перейти к будущим операциям. С чего начать? Ответ лежал на поверхности политической карты Европы. Германия. Приход Гитлера к власти, будучи трагедией и угрозой, одновременно открывал и уникальную, невиданную возможность. Ослепленный расовой идеологией, Третий Рейх сам, своими руками, выбрасывал за борт свои лучшие научные умы. Начавшиеся гонения на евреев открывали окно возможностей, которое грех было не использовать. Ученые, профессора, инженеры еврейского происхождения, которых вчера еще носили на руках, а сегодня увольняли из университетов, были идеальной мишенью для вербовки. Они оказались унижены, лишены будущего на родине, озлоблены на новый режим. Предложение безопасности, достойной работы и, что самое главное, возможности отомстить, продолжив свои исследования на благо главного врага нацизма — от такого многие не смогут отказаться. Кому-то нужны деньги на переезд в Англию или Америку. Кому-то — постоянная работа в хорошей лаборатории. А кто-то вообще недолюбливает наци, но с теплотой относится к СССР.