— Сфера применения, товарищ Сталин, практически безгранична. Представьте наш флот. Балтийское море. Густой туман. Или Северный флот — полярная ночь, в которой тонет даже лунный свет. Где силы противника, где собственные корабли — поди разберись! Наши корабли сейчас слепы — но представьте, что у них появятся радиоглаза? Это резко изменит баланс сил: в любую бурю, в любой мгле они будут «видеть» вражеские эскадры за десятки миль. Наши артиллеристы, глядя лишь на призрачные отметки на экране, смогут накрывать цели, которые не разглядеть обычным способом. Подводные лодки смогут выходить на конвои и атаковать их даже в безлунные ночи. Это даст нашим военморам гигантское, решающее преимущество!
Я видел, как выпрямился в кресле Ворошилов, как блеснули его глаза. Флот был давней болью наркомвоенмора, и нарисованная мною картина, несомненно, пришлась ему по душе.
— Но флот — лишь начало. Создав летающие посты наблюдения, мы можем дать глаза и нашим фронтовым летчикам. Представьте себе не бомбардировщик, а специальную тяжелую машину — небесного часового, который патрулирует в глубоком тылу. С высоты он, как с гигантской башни, просвечивает пространство на сотни километров, видя каждую вражескую авиагруппу. Он становится дирижером воздушного боя, по радио направляя наши истребительные полки на врага, а бомбардировочные авиабригады, наоборот, проводя так, чтобы они не попались вражескому патрулю. Такая система даст нам полное господство в воздухе — причем уже не в обороне, а в наступлении!
Я выдохнул, снова набрал в грудь воздуха и продолжил:
— И наконец, товарищи, главное. Щит для всей страны. Вокруг Москвы, Ленинграда, вокруг промышленных гигантов Урала и Сибири мы создадим сплошное, непроницаемое радиолокационное поле. Паутину из невидимых лучей, в которой запутается любой, кто посмеет к нам сунуться. Ни один самолет не проскользнет незамеченным. Мы накроем страну невидимым стальным куполом.
Я замолчал, давая картине впитаться в сознание этих людей, родившихся еще в 19 веке и с трудом представляющих перспективы. Теперь, когда они увидели будущее, нужно было требовать инструменты для его постройки.
— Для решения такой задачи, товарищи, недостаточно приказа одному заводу. Нужен центр, мозг. Специализированный Научно-исследовательский институт, который соберет под одной крышей лучшие умы страны — физиков, инженеров, конструкторов.
Тут я сделал короткую паузу, собираясь с духом для второго, решающего вопроса.
— Разумеется, это потребует отдельного финансирования. Миллионы рублей нужны уже сейчас, чтобы разворачивать новые производственные мощности в сфере радиоэлектроники. Мы должны построить фундамент, на котором будет стоять оборона страны в новой эре!
Кабинет снова погрузился в тишину, но теперь она была иной — не давящей, а звенящей от напряжения. В воздухе повисли цифры с несметным количеством нулей, стоимость целых армий и флотов.
Сталин медленно прошелся по ковру, остановился у окна, глядя на далекие кремлевские башни. Казалось, он советовался с ними, с тенями прошлого. Затем резко обернулся, и не терпящим возражений тоном произнес:
— Предложение стратегическое. Деньги и ресурсы на институт — выделить из средств Наркомтяжпрома. Расширение смежных производств — включить в планы. Ответственный за все направление — товарищ Брежнев. Но если товарищ Брэжнев не справится — мы снимем с него голову!
Утро заливало просторную кухню ярким солнечным светом. За окном, за сверкающей лентой Москвы-реки, золотом горели купола кремлевских соборов. В воздухе смешивались ароматы свежесваренного кофе и горячих гренок. После нескольких недель изматывающего напряжения, после ночных бдений над бумагами и ледяной атмосферы кремлевских кабинетов, этот островок мирного, семейного уюта казался почти нереальным. Лида, в простом домашнем платье, порхала между плитой и столом, и ее лицо светилось тихим, счастливым спокойствием.
Вчерашний триумф в Политбюро все еще согревал изнутри, и этим чувством хотелось поделиться.
— Лида, вчера на Политбюро приняли очень важное решение, — сказал я, отпивая кофе. — Будем создавать в Москве новый, огромный научно-исследовательский институт. По твоей части — радиотехника, радиообнаружение.
Она поставила на стол тарелку с омлетом и, вся во внимании, села напротив меня.
— Твои знания и опыт, которые ты получила в лаборатории Бауманки, работая над первыми образцами ламп, там очень пригодятся. Мне бы хотелось, Лида, чтобы ты перешла туда на работу, как только институт начнет формироваться. Будешь заниматься тем, что у тебя отлично получается.