— Из всего, что у нас сейчас проектируется, единственная машина, имеющая хоть какой-то реальный потенциал — это Т-28. Да, он сложен, он дорог, его многобашенная схема порочна и избыточна. Но у него есть главное — конструктивный резерв для роста. Его корпус и ходовая часть позволяют нарастить броню до уровня, который сделает его неуязвимым для большинства существующих противотанковых средств.
Я посмотрел прямо на Сталина, который слушал, не отрывая взгляда, чуть прищурив глаза.
— Я предлагаю немедленно прекратить массовый выпуск танкеток Т-27 и танков БТ. Все высвобожденные ресурсы — сталь, моторы, станки, деньги — бросить в одном-единственном направлении: на создание на базе Т-28 единого, универсального танка. Отказаться от лишних пулеметных башен, а весь сэкономленный вес пустить на резкое усиление лобовой брони, доведя ее до 45, а лучше 50 миллиметров. Установить в главной башне мощную 76-миллиметровую пушку. Только такая машина сможет выжить и победить в войне будущего.
Не успел я закончить, как Тухачевский, не в силах больше сдерживаться, вскочил со своего места. Его аристократическое лицо побагровело от гнева, холодные глаза метали молнии.
— Это дилетантизм! — отрезал он, и его голос звенел от возмущения. — Это полное непонимание основ современной тактики! Мы строим армию для глубокой, маневренной войны, а нам предлагают вернуться к неповоротливым сухопутным крепостям времен империалистической бойни!
Он нервно зашагал вдоль стола, чеканя шаг, словно на плацу.
— Вы предлагаете отказаться от двухбашенного Т-26! Да вы понимаете, что это идеальный инструмент для прорыва тактической обороны? Он подходит к траншее и может одновременно, из двух башен, вести огонь в обе стороны вдоль окопа, выкашивая пехоту противника! Это же азбука!
Он остановился и вперил в меня негодующий взгляд.
— А танки БТ? Вы называете их беззащитными! Но их главная защита — это скорость! Это кавалерия двадцатого века! На колесах они способны совершать многосоткилометровые марши по дорогам, а у линии фронта переходить на гусеницы и врываться в тыл врага со скоростью семидесяти километров в час! Никакая оборона не устоит перед таким стремительным натиском!
Он вдруг обратился ко всему залу, и в его голосе зазвучали нотки лектора, объясняющего прописные истины неразумным студентам.
— Система, которую мы приняли — идеальна в своей логике! Массовые Т-26 для поддержки пехоты и прорыва обороны врага. Быстроходные БТ для развития успеха в глубине. А для особых случаев, для взлома железобетонных укреплений вроде линии Мажино, у нас есть тяжелые Т-28 и Т-35! Это гибкая, сбалансированная система, а вы предлагаете заменить ее одним неповоротливым, дорогостоящим танком! Это шаг назад, товарищи!
Я выслушал его страстную тираду, не перебивая. Я дал ему выплеснуть все свои теоретические конструкции, которые так красиво выглядели на бумаге и так страшно должны были развалиться при первом же столкновении с реальностью. Когда он, разгоряченный, замолчал, в кабинете наступила тишина.
— Михаил Николаевич, — начал я спокойно, и это спокойствие разительно контрастировало с его только что отгремевшим пафосом. — Давайте на минуту оставим высокую теорию и представим себе реальный бой. Вот ваш двухбашенный Т-26 подползает к вражескому окопу. Что дальше? Он останавливается, разворачивает башни в разные стороны, как раскоряка, и начинает поливать свинцом траншеи справа и слева?
Я сделал паузу, обводя взглядом присутствующих.
— Сразу скажу — ничего из этого не выйдет. Во-первых, неподвижно стоящий у самого переднего края танк с противопульной броней проживет ровно столько, сколько понадобится расчету ближайшей противотанковой пушки, чтобы сделать первый прицельный выстрел. Секунд тридцать, не больше. Во-вторых, даже если ему дадут пострелять, толку от этого огня будет немного. Вы, как военный специалист, должны знать, что траншеи редко копают прямыми, как стрела. Они всегда имеют изгибы, уступы, «лисьи норы». Вражеская пехота просто спрячется за этими изгибами и почти не пострадает от вашего фланкирующего пулеметного огня. Что уж говорить про блиндажи и дзоты? Для их уничтожения нужна хорошая, не меньше 76 миллиметров, фугасная граната. А ее у Т-26 нет.
Я перевел взгляд на плакаты.
— Далее. Вы ратуете за двойную систему: пехотные танки и скоростные. Считаете, что так получается гибко. А я вижу в этом кошмар для службы снабжения в военное время. Давайте на минуту забудем о тактике и посмотрим на все это с точки зрения подвоза и обеспечения. Вот у нас три основных танка: Т-26, БТ, Т-28. Знаете, что это означает для наших тылов в разгар наступления? Это означает, что на передовую нужно одновременно, под бомбами и снарядами, подвозить три разных типа горючего. Авиационный бензин для БТ и Т-26. Дорогой и дефицитный лигроин, дизельное топливо для артиллерийских тягачей. Добавьте к этому десятки видов масел, совершенно разные запчасти для двигателей, ходовой части, разные боеприпасы. Это, товарищи, рецепт гарантированного хаоса и паралича в первом же серьезном наступлении.