Тут я сделал короткую паузу.
— … но однако, полностью отказываться от этой идеи, в которую уже вложены немалые средства, было бы, пожалуй, не по-хозяйски. 76-миллиметровая динамореактивная пушка, при ее исключительной легкости, может быть ограниченно полезна. Например, для вооружения горно-стрелковых частей, для морского или парашютного десанта, или для партизанских отрядов, где каждый килограмм на счету. Я предлагаю не прекращать работы полностью, а резко их сократить, оставив конструктору Курчевскому только это одно, узкое направление. Пусть доведет до ума хотя бы одну эту пушку. В конце концов, в это вложены колоссальные средства — должны же они окупиться! Это позволит нам и технологию не потерять, и не распылять основные ресурсы на заведомо тупиковый путь.
Сталин долго молчал, медленно раскуривая потухшую трубку. Он смотрел на меня, и в его взгляде читалась не оценка технических аргументов, а что-то еще.
— Что ж, — наконец произнес он, выпуская облако дыма. — Это разумно. Дайте ему шанс.
Уходя из кабинета, я думал о том что Сталин, кажется, понял: сохранив, хоть и в урезанном виде, ДРП, я сделал тонкий политический ход, оставив Тухачевскому его любимую, но теперь уже совершенно безобидную игрушку, и одновременно показал всем, что умею не только ломать, но и строить.
Надеюсь, мне не придется пожалеть об этом.
Глава 13
— И это всё? — я ткнул пальцем в дрожащее зеленое месиво на экране осциллографа. — Опять сплошной шум? Это неприемлемо. Профессор, тут пахнет провалом.
Руководитель лаборатории, пожилой, уважаемый профессор в белоснежном халате, только тяжело вздохнул.
— Новейшие лампы, схема выверена. Почему на выходе грязь? — вопрос прозвучал резче, чем я хотел.
— Леонид Ильич, мы перепробовали всё, — развел руками профессор, как врач перед безнадежным больным. — Экранировали, меняли режимы… Проблема не в схеме. Она глубже.
Взглядом я нашел в группе инженеров Лиду. Она одна стояла молча, сосредоточенно. Не оправдывалась, не суетилась.
— Лидия Николаевна, — обратился я напрямую. — А вы что скажете? Только прямо, без экивоков.
Лида, с лицом вызванной к доске школьницы, отвечала очень формально и по существу.
— Схема в порядке, Леонид Ильич. Дело в элементной базе, — взяв со стола пузатую генераторную лампу, Лида повертела ее в руках, демонстрируя окружающим. — Вот. Вся проблема здесь. Эта штука просто не способна работать в таком режиме.
Она говорила просто и понятно, зная, что я хоть и технически подкован, но в нюансах могу не разбираться.
— На нужных нам частотах, при такой импульсной мощности, она сама «шумит» по-страшному. Нестабильная эмиссия катода, паразитные колебания… Она создает в эфире больше помех, чем мы получаем полезного сигнала. Это как пытаться услышать шепот на фоне рева паровозной сирены. Мы уперлись в физический предел для этой модели ламп!
Признаться, я невольно залюбовался ею. Сейчас она говорила как инженер, а не жена — четко, безэмоционально, безжалостно. В какой-то момент мне даже показалось, что мы действительно чужие друг другу люди. И эта ее прямота была страшнее любых оправданий. Мы уперлись в стену. Чтобы пробить ее, нужно новое решение — мои любимые стержневые лампы тут не годились.
Уже в своем кабинете на Старой площади я долго сидел, глядя в стену. Слова Лиды стучали в висках. Я не знаю этой тонкости — какие именно лампы, и главное — какой генератор радиоволн применяется в радарах. Тупик. Полный, глухой.
Бросить на это лучшие институты? Да, но будет ли результат? Может, через пять, а то и десять лет мучений они и родят что-то. Но десяти лет у меня нет. У страны их нет. Сталин ждет результат сейчас, а не в следующей пятилетке. Провал по проекту, который он лично утверждал, мне не простят.
Тут может выйти история, как с этими дурацкими пушками Курчевского. Тот наобещал всякого несбыточного Тухачевскому, он, в свою очередь, слал радужные доклады в Политбюро. В результате, когда оказалось, что все эти обещания надо делить на десять — идея оказалась настолько дискредитированной, что все работы над безоткатками просто прекратили, оставив куцый эрзац. Направление посчитали неперспективным, а главное — никто не рискнул бы снова просить финансирования разработок, вызвавших такое разочарование Хозяина. Да, я сам был тем, кто поставил крест на безоткатках, и это было правильно. Лишь сохранил тему легкого безоткатного орудия для партизанских, диверсионных и парашютных частей. Но если такая же судьба сложится у радаров — это будет катастрофа. У. Меня. Нет. Права. Ошибиться.