Климов задумчиво пробормотал.
— Натриевое охлаждение… Да, были такие слухи… Мы попробуем поработать в этом направлении. Спасибо, Леонид Ильич.
Затем я обратился к Швецову. Аркадий Дмитриевич стоял, можно сказать, у истоков советского авиационного двигателестроения. Первый сконструированный им звездообразный мотор воздушного охлаждения М-11 мощностью всего сто лошадиных сил — принес его создателю широкую известность.
— Аркадий Дмитриевич. «Райт-Циклон», освоением которого вы сейчас занимаетесь — надежная, перспективная конструкция, но самолетостроителям уже скоро понадобится более мощный мотор. В текущем виде его мощностей уже не хватает.
— Не хватает, — глухо подтвердил тот. — Американцы из него выжали все, что можно. Резервов для серьезного форсирования почти нет.
— Значит, нужно идти другим путем. Не вверх, а вширь. Вы должны немедленно, не оставляя текущей работы, начать проектирование «двойной звезды» на базе вашего «Циклона». Два ряда цилиндров. Это даст нам мощность в полторы, а в перспективе — и под две тысячи лошадиных сил. На его основе мы получим мотор для будущих штурмовиков и пикирующих бомбардировщиков.
— Но мы еще даже не освоили производство оригинальных, однорядных «Райтов», -удивился Швецов, — а вы уже требуете конструировать двухрядные?
— Увы, да. Такое сейчас время в авиационном двигателестроении: все бегут как очумелые в погоне на лошадиными силами, граммами на километр, ресурсом. Кто проиграл — тому хана. Про натрий в клапанах слышали? Вас это тоже касается… А общую конструкцию двухрядной звезды можете подглядеть как раз у запорожцев, — тут я кивнул на Туманского и Урмина. — Осваиваемый ими «Мистраль-Мажор» хоть и слабенький, но это уже — двухрядная звезда.
Наконец, очередь дошла до Микулина.
— Александр Александрович, ваш АМ-34 — наша гордость. Мощный, надежный. Но тяжелый. Для истребителя он не годится.
— Знаю, — кивнул тот. — Работаем над облегчением. Но законов физики не обманешь.
— Значит, нужно их использовать. Я ставлю перед вами и вашим КБ три задачи. Первая — максимальное облегчение существующей конструкции. Вторая — форсирование за счет повышения степени сжатия и установки более эффективного нагнетателя. И третья, на перспективу, начинайте прорабатывать переход на систему непосредственного впрыска топлива вместо карбюратора. Это даст и мощность, и экономичность, и высотность.
Конструкторы молчали, ошеломленные масштабом и конкретикой поставленных задач.
— И последнее, товарищи, — заключил я. — Хватит вариться в собственном соку. Вы должны постоянно обмениваться опытом, помогать, а не конкурировать друг с другом. В декабре этого года мы проведем в Москве первую всесоюзную конференцию авиадвигателистов. Чтобы каждый из вас знал, чем дышат и над чем бьются его коллеги. Война у нас будет одна на всех. И моторы для нее мы должны делать вместе.
Через несколько дней меня вызвали в Кремль. Сталин вернулся с юга, и этот вызов не сулил ничего хорошего. Я вошел в его длинный, гулкий кабинет. Он не сидел за столом, а, как всегда, мерил шагами ковер. Но в его движениях не было обычной размеренности. Он был взвинчен, и в воздухе почти физически ощущалась угроза.
— Захади, таварищ Брэжнев, садись, — бросил он, не оборачиваясь.
Он резко остановился и посмотрел на меня в упор. Его лицо было темным, желваки ходили под кожей.
— Знаешь, где я был? — спросил он тихо, и от этого спокойствия стало жутко. — В Пицунде. На море. И там, в аткрытом море, мой катер абстреляли. Наши же паграничники.
Он сделал паузу, глядя мне в глаза.
— Гаварят, па ашибке. Не узнали. А может быть, и нет. Может, кто-та им памог «ашибиться».
Я молчал. Было ясно, что это лишь прелюдия. Он был сильно раздражен и происшествием, и новостями о визите Кота, и его подозрительность, всегда дремавшая под спудом, сейчас вырвалась наружу.
— Враги стреляют на море, — продолжил он, снова начиная ходить. — Французы, как у себя дома, летают быстрее нас в воздухе! А мне тут дакладывают, что вы, таварищ Брэжнев, тармазите создание нового, скоростного истребителя таварища Паликарпова! Он обещает Партии самолет, который обгонит всех, а вы режете ему финансирование! Чем это объяснить⁈
Вопрос прозвучал почти как прямое обвинение во вредительстве.
— Товарищ Сталин, мы уже говорили об этом с вами на Ходынском поле. Никто ничего не тормозит! Речь идет о выборе стратегически правильного пути. То, что предлагает товарищ Поликарпов — это создание истребителя на базе мотора воздушного охлаждения Циклон-Райт.