— Харашо, — наконец произнес он. — Энтузиазм — это тоже сила. Мы дадим вам вазможность праявить себя!
Через несколько дней газеты вышли с аршинными заголовками. На первой полосе «Правды» — портрет улыбающегося Никиты Сергеевича и постановление ЦК: с невероятной помпой, под грохот фанфар, он назначался Уполномоченным ЦК и Совнаркома по освоению целинных и залежных земель.
Читая эти строки, я мысленно усмехался. Он получил то, чего так жаждал, свой персональный повод выслужиться, свой путь к славе. Ему дали в руки знамя, карт-бланш и огромные ресурсы. И первые результаты его деятельности проявятся аккурат к 37-му году… Эх, и наворотит же он к тому времени! Хрущев думает, что ухватил Бога за бороду. А на самом деле ему вручили мину замедленного действия, часовой механизм которой уже был запущен.
Осталось лишь подождать.
Глава 19
Со всеми этими авиационными заботами я на какое-то время утратил нить руководства проектированием в бронетанковой отрасли. А между тем вопрос уже перезрел: зарезав несколько проектов, я еще ничего не обсудил с самими конструкторами и не предложил проекты взамен! Так и за вредителя недолго сойти… В общем, пришлось быстро исправлять ситуацию.
На этот раз совещание по танкам я собрал у себя, в ЦК. За столом сидели люди, которым предстояло превратить мои идеи в бронированную сталь: главный инженер Кировского завода Семен Гинзбург и молодой, но уже подающий огромные надежды инженер из Военной академии механизации и моторизации Жозеф Котин. Из Харькова срочно вызвали генерального конструктора ХТЗ Афанасия Фирсова. Приехал молодой конструктор плавающих танков Николай Александрович Астров, оставленный мною без работы после прекращения работ над Т-37А. Атмосфера была, мягко говоря, напряженной. Все прекрасно знали о тех грандиозных преобразованиях, что я устроил в авиаотрасли, и ожидали нечто подобное в строительстве бронетехники. Да и прекращение ряда проектов, в том числе производства быстроходных танков, на которые возлагалось столько надежд, не добавляло мне популярности среди танковых конструкторов.
Я начал без предисловий, с ревизии существующего положения дел. Взгляд мой уперся в Гинзбурга.
— Семен Александрович, до меня дошли сведения, что ваше конструкторское бюро, несмотря на принятые на прошлом совещании решения, продолжает вести активные работы по установке колесно-гусеничного хода на танки Т-26 и даже на опытный Т-28. Это правда?
Гинзбург, крепкий, уверенный в себе хозяйственник, ведущий специалист по средним и тяжелым танкам, не стушевался.
— Леонид Ильич, но эти работы были в плане, утвержденном Наркоматом обороны! Мы уже изготовили опытный образец. Колесно-гусеничный ход, по расчетам, должен резко повысить оперативную маневренность соединений…
— Он повысит только стоимость, сложность и ненадежность машины, — резко оборвал я его. — Я уже объяснял, что колесно-гусеничная схема — это порочный, тупиковый путь. Отныне все работы в этом направлении, как на Харьковском, так и на вашем, Кировском, заводе, приказываю прекратить. Немедленно. Прототип — в металлолом. Считать этот вопрос закрытым раз и навсегда.
Повисла тяжелая тишина. Но ничего не поделаешь — нужна была демонстрация простого факта, что отныне никакие старые планы и авторитеты не имеют силы.
— Ваша задача, — я смягчил тон, переходя от разрушения к созиданию, — сосредоточить все силы КБ на глубокой модернизации танка Т-28. Превратить этого сложного, многобашенного монстра в мощную, массовую и технологичную машину. Упрощайте конструкцию. Убирайте к чертовой матери эти пулеметные башенки, они только ослабляют корпус и требуют лишних членов экипажа. Весь сэкономленный вес — в броню. В лобовую броню, доведите ее до сорока пяти, а лучше пятидесяти миллиметров. И особенно — в броню башни. Там должно быть не меньше шестидесяти. Активнее применяйте стальное литье — это не только повысит снарядостойкость, но и станет формой радикального упрощения и удешевления технологии. Ну и, кроме того, надо провести работы по усилению вооружения. Думайте над установкой новой, длинноствольной 76-миллиметровой пушки. Конструктор Грабин в Нижнем Новгороде, на заводе № 92, уже делает новую дивизионную пушку. Вот ее и надо будет взять за основу.
Разобравшись с общими задачами, я перешел к самому больному, застарелому недугу нашего танкостроения — к трансмиссии. Я обвел взглядом напряженные лица инженеров.
— Товарищи. Какова главная причина массового выхода танков из строя на маршах и в бою?