— А как же этот ублюдок Майерс? Как вам удалось улизнуть от него без скандала?
Энни Карвер объяснила:
— Я приехала сюда с его согласия — не думайте, что я сбежала. У мистера Торнтона есть бумага, которую написал мой хозяин.
Доктор Колби Феррис нахмурился:
— Должно быть, понадобилась кругленькая сумма, чтобы вырвать вас из лап этого чудовища. Никогда не видел, чтобы Майерс охотно расставался со своим имуществом.
— Верно, он согласился не сразу, — подтвердила Энни и указала на своего благодетеля. — Мистеру Торнтону пришлось выложить двадцать фунтов — пять фунтов за аренду и еще пятнадцать — залог, что я вернусь.
— А Майерс дал вам расписку?
Энни закивала, не понимая, почему врач так волнуется.
— Дал, дал.
Колби Феррис перевел внимательный взгляд на Гейджа:
— Я бы посоветовал беречь ее как зеницу ока, сэр: Майерсу доверять нельзя. Он непременно обманет вас, как только представится случай… или найдет способ обвинить вас в воровстве.
— Я едва знаком с этим человеком, но он не понравился мне с первого взгляда, — признался Гейдж. — Постараюсь быть как можно осторожнее.
Врач указал на синяк на щеке Энни.
— Вы понимаете: Майерс снова изобьет Энни, если вы вернете ее.
— А как, по-вашему, я должен поступить? — Гейдж до сих пор не принял решения. Он указал на Шимейн, которая умывала Эндрю в кухне. — У меня уже есть служанка, в доме нет места для второй.
Врач задумчиво потер подбородок.
— Я видел, как Энни работала на Майерса, и знаю, на что она способна. Майерс сваливает на нее самую тяжелую работу, которую должен делать сам!
— Может быть, вам нужна помощница? — с надеждой спросил Гейдж. — Энни говорит, что многому научилась от матери. Она могла бы помогать по хозяйству…
Вспомнив недавний разговор, доктор Феррис усмехнулся:
— И заставлять по сотне раз на дню мыть руки? Боже упаси!
— Не беспокойтесь за меня! — с жаром вмешалась Энни, уязвленная упреком врача. — Я вернусь к мистеру Майерсу. К побоям я уже давно привыкла.
Подойдя к умывальнику, Колби Феррис тщательно вымыл лицо и руки. Вытерев их, он с усмешкой повернулся к Энни:
— Ну, теперь-то вы наконец покажете мне миссис Тейт? Или так и будете щетиниться, как разъяренный дикобраз?
— Миссис Тейт уже лучше — с тех пор как миледи Шимейн поговорила с ней. Пожалуй, вам стоит купить Шимейн у мистера Торнтона и сделать ее помощницей, — предложила Энни.
Гейдж зловеще нахмурился.
— Энни, я отдал за вас заработанные тяжким трудом деньги не для того, чтобы вы торговали Шимейн у меня за спиной!
— Значит, вам не все равно? Может, она вам даже нравится? — лукаво усмехнулась Энни.
— Да, нравится, — подтвердил Гейдж. — И я не собираюсь продавать ее, ясно?
Колби насмешливо скосил глаза на Энни.
— Похоже, мне придется поискать помощницу где-нибудь в другом месте.
— Что правда, то правда, — согласилась Энни, весело захихикав. Гейдж наконец успокоился и улыбнулся.
— Пойдемте, — позвала Энни врача. — Я покажу вам миссис.
Она провела врача в спальню. Пока Ремси в волнении переминался с ноги на ногу под дверью, Гейдж помог Шимейн убрать со стола, несмотря на ее неоднократные заверения, что она справится сама. Несколько причин удержали Гейджа в доме Тейта до того, как врач закончил осмотр. Он понимал, что Шимейн не терпится услышать диагноз, к тому же Ремси требовалась поддержка в случае плохих вестей. Гейдж вдруг обнаружил, что принимает несчастье друга близко к сердцу и не может отказать ему в помощи и поддержке.
Вернувшись в гостиную, Колби Феррис объявил, что не может сделать никаких выводов относительно состояния ребенка. Не сумел он и предсказать, сможет ли Колли доносить малыша, или потеряет его. В любом случае женщине надо оставаться в постели. Врач объяснил Энни, как следует ухаживать за пациенткой, добавив, что удерживать в постели трудолюбивую, деятельную женщину будет нелегко. Он считал, что сотворить такое чудо способна только Энни — ведь именно она заставила его вымыть руки.
Колби мудро посоветовал Ремси Тейту вернуться к работе — не только ради жены, но и ради собственного спокойствия. Колли волнуется, видя, как перепуган ее муж, пояснил врач. Работа не только поможет Ремси скоротать время, но и избавит его от непрестанного беспокойства.
Перед отъездом Колби пообещал время от времени навещать Колли и следить за ее состоянием, а вместо платы попросил каждый раз кормить его. Доктор выразил надежду, что Энни окажется умелой кухаркой.
Глава 11
Жизнь служанки вполне приемлема, если ее хозяин добр и благороден и готов потратить последние сбережения, лишь бы избавить несчастную женщину от жестокого хозяина, размышляла Шимейн. Она решила, что ей несказанно повезло — попала в услужение к такому человеку.
Вскоре после возвращения домой Гейдж отнес спящего сына в детскую. Выйдя в гостиную, он обнаружил, что Шимейн ждет его с легкой улыбкой на лице. Завороженный блеском ее изумрудных глаз, Гейдж вопросительно склонил голову:
— Вам что-нибудь нужно, Шимейн?
— Да, мистер Торнтон, — еле заметно кивнула она. — Мне не терпится поблагодарить вас за то, что вы помогли Энни. Работа у Тейтов покажется ей отдыхом по сравнению с тем, чего она натерпелась у Майерса.
От этого мелодичного голоса по телу Гейджа прошла дрожь, однако он решил не поддаваться ее чарам. Не надо вселять в душу Шимейн надежду, ведь Гейдж не собирался брать Энни к себе.
— Шимейн, после того как необходимость в услугах Энни отпадет, мне придется отдать ее хозяину и забрать залог. Взять ее к себе я не в состоянии.
— Понимаю, мистер Торнтон, — мягко заверила его Шимейн, — но не сомневаюсь, вы попробуете подыскать Энни более достойного хозяина, нежели мистер Майерс. Живя здесь, я убедилась, что вы благородный человек. Признаюсь, сэр, никем я не восхищаюсь так, как вами.
Гейдж с трудом удерживался, чтобы не нафантазировать лишнего. Слово «восхищение» имеет великое множество лестных оттенков, нелепо делать из мухи слона. Гейдж понимал, что по-прежнему остается хозяином Шимейн, а она — его служанкой.
На миг лишившись дара речи, он отступил, понимая, что, стоя рядом с Шимейн, не сумеет побороть искушение и заведет другой, более важный и трудный разговор.
— Схожу в мастерскую, узнаю, как там идут дела без меня.
Это поспешное бегство озадачило Шимейн, но она приписала его стремлению Гейджа поскорее взяться за работу. Не мешкая, она принялась за обычные хлопоты по дому: убрала на кухне, раскалила на огне железные утюги и начала гладить. Ей доставляло странное удовольствие гладить рубашки хозяина, расправлять их, словно лаская. Шимейн без труда представляла себе, каким неотразимым будет Гейдж Торнтон в тщательно отутюженных белых рубашках вместо мятых домотканых, которые он обычно носил. К таким рубашкам подошли бы отлично сшитый сюртук и панталоны, но, впрочем, ее хозяин красив в любой одежде. Дав волю воображению, Шимейн представила себя танцующей менуэт с хозяином. С Морисом она танцевала множество раз. На воображаемом балу Гейдж ловко танцевал, был учтив и галантен — словом, оказался достойным соперником Морису, искушенному в светских манерах. Каждый раз, шагая навстречу Гейджу, Шимейн видела в его глазах обещание, и у нее захватывало дух.
Наконец, словно очнувшись, Шимейн напомнила себе — это всего лишь мечты, а реальность редко совпадает с фантазиями. Шимейн принялась вспоминать о том вечере, когда она принимала Мориса в гостиной отцовского дома. Стараясь даже в мелочах не отступить от истины, она вспоминала стройную фигуру жениха, черные волосы, обаятельную, как у Гейджа, улыбку, но вместо янтарно-карих глаз на нее теперь смотрели черные, как ночь. Губы Мориса приоткрылись, он склонился к ней, жаждая поцелуя.
Внезапно в воспоминания вторглись фантазии: над Шимейн нависло загорелое лицо — Гейдж страстно прильнул к ее губам. Мгновенно опьяняющий экстаз охватил Шимейн, вызывая странную, приятную и тревожную боль в глубине ее существа. Восхитительное тепло, окутавшее ее, было не менее ошеломляющим, чем недавние прикосновения Гейджа во время урока стрельбы.