– Ольге повышение обещали после декрета, – продолжала Катя. Не притронувшись к своему мороженому, она окунула ложечку в Сашину креманку, отправила кусочек в рот. – А я как раз уволилась из магазина. М-м, а у тебя вкуснее. Давай меняться?
Она придвинула к себе Сашино мороженое и тотчас забыла про него, потянувшись за коктейлем.
– В общем, на семейном совете решили, что вариант. Понятно, Ольга мне доплачивает. На здешние гроши прожить нереально. Я не знаю, как другие выкручиваются. Но все, хватит. Васька в школу осенью идет – и я свободе-ен, я забыл, что значит сопли, утренники и писаные штаны.
Катя снова рассмеялась. Саша улыбнулся ей, пытаясь понять, нравится ему или нет эта новая, повзрослевшая Катька.
– Ефимов, у меня ощущение, что мышцу ты себе накачал, а говорить так и не научился. Давай, рассказывай. Где ты? Что ты? Дети есть?
– Ни жены, ни детей.
Катька окинула его оценивающим взглядом. Чуть склонила голову, кокетливо повела плечами.
– А у кого-нибудь из наших, не знаешь, есть дети? – спросил он, чувствуя себя не в своей тарелке под этим препарирующим взглядом.
– Не знаю, – отмахнулась Катька. – Но у меня в группе знаешь чья дочка? Ну, догадайся! Она еще с тобой кокетничала в то лето, когда мы с бэшками в поход ходили. Вы вроде как даже дружили.
Катя ревниво прищурилась.
– Марины Александровны? – Имя, которое он так долго запрещал себе произносить даже в мыслях, свернулось горячим клубком где-то под ребрами.
– Точно. Вы с ней как, общаетесь еще? Мне как-то и не ума было спросить.
– Нет. С того лета больше не общались. Я заболел после похода, потом она замуж вышла. Как-то само собой сошло на нет.
– А мы с девчонками думали, вы так и дружите. Ревновали даже, честно. – Катя словно невзначай коснулась носком туфельки его щиколотки.
Он не почувствовал ничего.
Если бы ему нужна была женщина, которая будет гладить его ногой под столом и смеяться по любому поводу, он не расстался бы с Ритой.
– Как она сейчас? Все нормально? – спросил он, чувствуя, что не может, не в силах снова выговорить так долго бывшее запретным имя. Что его магия вновь растворяется в Сашиной крови, заставляя хотеть чего-то недостижимого, стремиться всем существом к другому существу, которое, – напомнил он себе, – замужем и водит в детский сад замечательную, беленькую как сказочный барашек девочку Лизу. А может, кроме Лизы есть и еще дети…
– Маринка-то? – Катя недоуменно нахмурилась. – Ничего. Постарела. Потолстела. Ну так ей уже хорошо за тридцатник. Мужа видела один раз – за Лизкой приходил. Ничего так, представительный мужик, симпатичный. А вот у мелкой характер – просто вешайся. Но ты тему не переводи, Саш. Я ведь все равно все узнаю. Кем работаешь? Костюмчик у тебя ничего. На такую фигуру, наверное, индпошив, а? В начальники вышел, Ефимов? Спортом занимаешься?
Саша пожал плечами.
– Я на кузнице работаю.
– Ты кузнец? – Катька хлопнула глазами, сжала губы, стараясь не расхохотаться. – Вот прям всамделишный кузнец? Куй железо, не отходя от кассы?
– Я не совсем кузнец. Скорее, старший, – подначил ее Саша, не торопясь признаваться, что он кузнец в собственной кузнице. – Начкузни, прораб.
Катька расхохоталась, хлопая ладонью по столу.
– Серьезно? Кузнец-прораб? Звучит! Да ты реально карьеру сделал! Понятно, почему пешком ходишь. На машину пока не наковал? Хочешь жни, а хочешь куй, все равно получишь… о-орден!
Саша жестом подозвал официантку и попросил счет. Ему досадно было, что он согласился на эту встречу. Не стоит ждать нормального отношения от тех, кто знал тебя мальчишкой из капеллы, с которым и девчонки-то гулять не хотели.
Поэтому Сашка и на встречи класса не ходил никогда. Со школой было связано много хороших воспоминаний, и все же моментов, о которых неплохо бы забыть навсегда, набралось бы куда больше, вздумай он их припомнить. Но благодаря Марине Сашка так хорошо выдрессировал свою память, что она послушно хранила только хорошее и важное, безжалостно избавляясь от всего неприятного, которого в жизни любого более чем достаточно.