Гарпия задрала голову, вместе с тем подняв фонарь. Высокие потолки практически осыпались, местами было видно лиловые звезды в свете подступающего рассвета. Но в целом — ничего особенного, небо как небо, крыша как крыша. Белые стены, такие же белые круглые колонны. Все, все, до чего мог достать свет фонаря, было белоснежным и лишь немного окрашивалось в лиловый разными фресками. По сероватому, но все же белому, полу вились лиловые трещины. Люция провела по одной такой ногой, счищая слой пыли, и та засияла. Странно.
В войну ангелы устраивали набеги на кошачьи храмы, но Люции не приходилось в них участвовать. Что-то подобное она уже видела — в ангельском храме. Те же колонны, своды, стены. Разве что без фресок и барельефов. Эти здания как будто были построены по одним чертежам, из одних материалов. Выходит, в городе ангелов тоже кошачий храм? Двенадцатый?
Заскрипели высохшие петли, Химари отворила дверь в другом конце зала, и Люция вынуждена была прервать осмотр таинственных узоров и поспешить за ней. В этих стенах проводились те же богослужения? Читались те же молитвы? Люция никогда не верила религиозным сказкам, считая их основой для порядка в империи. Народом было проще управлять с помощью веры, но сложно быть религиозной, надиктовывая тексты Божьей воли.
— Вам же никогда не говорили правду о сотворении мира, верно? — кошка нырнула за дверь следом за Люцией. — И про храмы Самсавеила и наследие кошек тоже никто не говорил?
Ее вопросы были скорее риторическими. Между тренировками и юным крылатым, и охотницам давали уроки «О Мире». Люция знала, что мир создал Бог, но люди были глупы и беспомощны и не могли даже общаться со своим Богом. Тогда он понял, что не сможет ничему их научить, и послал ангела. Настоящего, с шестью крыльями, и свет его озарял все вокруг, и сама природа оживала от одного лишь его дыхания. В последнее Люция с самого начала не верила, какая-то энергия, какие-то живительные реки, какое-то дыхание. Но одно она знала точно — он подарил крылья тем, кого счел достойными. Ведь надо было просветить всю империю, а волю Бога нельзя нести из уст в уста, люди должны сами увидеть Бога и рассказать остальным.
И люди увидели. И люди рассказали. Но им не поверили. И тогда Бог разрешил верным ему дарить тела животных неверующим душам. Люди увидели себя, зверей, в отражении озер и рек и поверили. И тогда Бог вернул им человечность, но до конца людьми они так и не стали, ведь с самого начала не уверовали, вот и поплатились. Отчего теперь больше нет людей, Люция не знала — ей это было не интересно. В Самсавеила она верила плохо — какой-то серафим, которого все боготворили. Для Люциферы он ничего не значил. Да и мог ли? Она презирала его, ненавидела за то, что он допустил войны, позволил своим подопечным мучить друг друга. А раз он допустил это — то он не достоин почитания и уважения.
Религия была для нее лишь орудием, способным контролировать толпу. Вера в Самсавеила и была тем самым Конфитеором для народа, обезболивающим лекарством от лепры мира. Но не более того.
— Храмы Самсавеила? — Люция фыркнула. Выходит, их всего двенадцать, ангелы присвоили себя один. — Наследие кошек? — гарпия вышла на балкончик лестницы, спиралью уходившей вниз. Свесилась с бортика, вытянув руку с фонарем, но его свет не доставал донизу.
— Я расскажу, если только…
— Если только я поверю? — Люция прыснула смехом.
— Если ты обещаешь молчать, — сурово фыркнула кошка и начала спускаться по ступеням, подняв полы кимоно.
— И вы думаете, что я поверю? — бескрылая пошла следом. Ступени были слишком узки, чтобы идти вдвоем, и она шла чуть позади кошки, освещая фонарем каменные стены вокруг. Выщербленные в камне письмена и рисунки завораживали ее, но, вместе с тем, и отталкивали. Этот ход был вырублен уже в горе, как и ступени с перилами. Все из камня, в россыпи мелких лиловых кристаллов.
— У тебя не будет выбора.
Они спускались так долго, что Люции надоело водить фонарем перед собой, и теперь она болтала им в опущенной руке, по инерции следуя за кошкой. Все мысли о религии выветрились утомительным спуском.
— Откроешь? Тут нужна грубая сила, — кошка остановилась перед массивной дверью, в несколько метров высотой, и постучала костяшками пальцев по ней. Металл.