— Да пошла ты к чертовой матери! — завопила Люция. Она бы орала громче, сильнее, дольше. Но подвело горло, и крик сошел на сип и кашель. Уже не было важно, что кошка мудрее, сильнее, опытнее. Все ее слова казались безумием, сумасшедшей выдумкой. Это не может, не может быть правдой! Но Люция понимала, что в кошкиных словах не ни грамма лжи. Нет ни капли притворства, как в речах родных ангелов. Нет ни намека на желание заставить ее поверить, покориться, подчиниться. Кошка просто рассказывала о мире, как будто не было по-другому, не могло быть. Она не заставляла верить ее словам, но сама говорила так, будто иной правды нет. А еще она провела ее в самые сокровенные помещения шисаи, куда ни одному ангелу никогда не было хода. Она приоткрыла завесу тайны, которую должны были сохранить все кошки. Предала собственную тайну.
— Ты не сможешь его понять, и не сможешь простить, — Химари грустно поджала губы. Вздохнула и побрела к воротам, словно желая закончить разговор.
— Нет. Я понимаю, — Люция посмотрела на свои руки в мозолях и шрамах. — На его месте я бы тоже хотела смерти. Ведь это больно — быть совсем одному целую вечность. Он никому не нужен, он один в пустоте. Играет в жизнь, изучает сам себя. Сам создает игрушку — и сам же играет. Он сумасшедший. Он безумный. А мы — его отдушина? — она задрала голову, чтобы посмотреть на того, кто пугал ее до глубины души. Потому и пугал. Столкни его с потолка, и он разлетится на тысячи кусочков, и каждый осколок — чья-то жизнь. — Каким чудовищем должен быть твой Бог, чтобы сотворить такое?
— Одиноким, — и Химари похлопала рукой по железной двери, на которой были отлиты картины, показывающие, как кошки обучились у истинного ангела управлять силой по имени Бог. — Открой, пожалуйста, она такая же тяжелая.
И Люция повиновалась. Подбежала к кошке, мельком глянула на барельефы, сейчас они ее не волновали, они лишь видела распятого ангела и одиннадцать кошек, обучающихся его мастерству. Они управляли лиловыми реками, кристаллами, а на последнем барельефе заточали умерших Богов в кристальные статуи в каменных одеждах. Сущая ерунда, ставшая легендами.
Гарпия приоткрыла дверь ровно настолько, чтобы можно было протиснуться боком внутрь. Отошла, позволяя Химари зайти первой, и последовала за ней, напоследок еще раз взглянув на кристального Бога.
#21. Мучительное ожидание
В пурпурном свете фонаря легко можно было различить не такое уж больше, по сравнению с прошлым залом, помещение. Симметричное, шестистенное. Прямо вела арка в такую же шестистенную комнату, по четырем сторонам были деревянные двери с железной окантовкой. На каждой изображено по кошке.
— Это самые первые шисаи одиннадцатого храма Самсавеила, — Химари взяла Люцию за локоть и повела через зал к арке. Целому ряду арок, идущих одна за другой.
— Это их могилы, правильно? — догадалась Люция.
— Ну, не совсем, — Химари замялась. — Многие кошки и коты, пытаясь научиться управлять силой истинного ангела, составили свод правил, как это делать нельзя. Увы, мы знаем эти правила только потому, что они благополучно и феерично скончались на тренировках, — кошка скривила губы, пройдя еще через одну арку. Она знала, куда идти.
— Тогда что мы здесь делаем?
— Каждая шисаи перенимала навыки кого-нибудь из них, на выбор. В дальней комнате есть склеп первой кошки, посвятившей свою жизнь ядам. Моя госпожа училась у нее, и потому ее вещи хранятся тоже там, — Химари проносилась мимо каменных входов. Некоторые из них треснули, какие-то обвалились, другие были завалены свитками и подперты тяжелыми огромными, с Химари ростом, веерами.
— Зачем хранить на трупах доспехи и оружие? — поморщившись, тихо спросила Люция, скорее в пустоту. Нравы кошек не были ей близки.
— Они и не трупы. Я снова прошу у тебя терпения. Ты поймешь все сама, — кошка торопилась, перебирая лапами под задранным кимоно.
Люция замолчала, ее убедили не слова кошки, а сам ее вид — Химари была встревоженная, напряженная, как натянутая тетива, реагирующая на каждый звук, бегающая глазами с одной каменной двери на другую. Поскорее бы она нашла то, в чем так нуждалась. Бескрылая обнимала фонарь и размеренно шагала за Химари, один ее шаг — как три кошкиных. К тому же она слышала знакомые голоса. Слишком знакомые! Но Химари их словно не замечала. Значит, не было голосов, это всего лишь иллюзия. Люция вернется к Еве, паучонок снова опутает ее голову мерцающей дымкой, и голоса исчезнут. Это всего лишь иллюзия.