— Едем? — усмехнулась Люция, подводя к Еве пегую кобылу.
Паучонок сглотнула, чувствуя, как у нее подкашиваются ноги и жутко трясутся коленки. Лошадей было три, значит, вот эта кобыла была для нее и только для нее! Неужели Люция решила, что если в прошлый раз Ева не рыдала от ужаса, то ей понравилось? Было просто не до того! Да и саму Люцию Ева боялась больше коня. А теперь огромная животина смотрела на нее сверху вниз, меланхолично пережевывая вырванный с корнем пучок травы. И нужно забраться ей на спину. Она же скинет ее!
— Ну? — совершенно не желая слушать возражений, Люция ловко подтянула паучонка за плечо, подхватила под колено и в считанные мгновения усадила в седло.
Ева взвыла, распластавшись на коне, передний край седла больно давил на живот; Фенека любезно вставили ноги в стремена и забрала поводья. Паучонок обхватила теплую бархатную шею кобылы, с ужасом поняв, что не может сомкнуть пальцы, а значит — ее легко сбросить! И взвыла еще горестней. Чтобы отвлечься от панических мыслей, повернула голову набок. Люция уже по-мужски сидела верхом, пошире взяв вожжи. Химари, проигнорировав стремена, ловко запрыгнула в седло боком и придержала поводья под грудью.
— Что, страшно, Ева? — рассмеялась Люция, глядя на трясущуюся паучиху. Легонько пнула коня в бока, и тот послушно подвел ее к Евиной кобыле. — Я поведу, привыкай к седлу, — уже без смеха произнесла фурия, забирая у Фенеки поводья.
— Удачной дороги, — тепло отозвалась лисица. Ева ее не видела. Только почувствовала, как та любовно погладила ее по руке, совсем не брезгливо задержавшись на мерзких длинных пальцах. — Еще раз спасибо.
— Пошла-пошла! — прикрикнула Люция, уводя Евину кобылу за собой. Паучонок зажмурилась. Ох, она знала, что Люция все равно ее не снимет, не посадит перед собой, как в прошлый раз. Может, стоит побороть свой страх?
#22. Паук в смоле
Степи уже давно сменились редким леском, протоптанная дорожка исчезла среди охристых стволов, а сохнущая зелень смешалась перед глазами в бледную кашу. Ева зажимала рот рукой, словно это могло спасти ее от укачивания, пальцы отвратно пахли желудочным соком и скудным завтраком. Передний край седла сильно давил под ребра, но именно эта боль не позволяла расслабиться и сползти с коня. Люция медленно вела того за поводья подле своей лошади, изредка подтягивая ослабевшую Еву за ворот куртки.
— Вон там хорошее место для ночлега, остановимся? Рядом вода — Ева умоется. А я на охоту схожу, — встревоженный голос Химари прозвучал совсем рядом, но паучонку ее было не видать.
— Я не слышу воды, — Люцию Ева тоже не видела.
— Научись мне верить.
После их отъезда из постоялого двора единственным, что видела Ева, была земля, листва и шея коня. Она помнила, как они выбирались лесом из округа лис, за ними погнались разбойники. Их Ева не боялась, хоть и кричала, что было мочи, от мысли, что конь ее сбросит или упадет вместе с ней. Лес закончился окраиной Хэбиных болот, которые она благополучно проспала. Но потом Люция и Химари решили пойти округом медведей, чтобы миновать родной для Евы Ошиный край. И все бы хорошо, но на вечных пригорках Куминого леса и разбитых тропах Еву страшно укачивало. Смолистый аромат ели словно пропитывал легкие, и оттого становилось только хуже. Мерное постукивание дятлов било по вискам и разливалось глухой болью в голове. Лошадь переступала по подлеску, топтала мох и устало фыркала, и Еву качало от каждого ее шага. Она не чувствовала ног, они горели от боли. Ей казалось, что внутренности она давно уже выплюнула. Даже глоток Конфитеора вызывал позывы рвоты. Поскорее бы добраться до округа Волков.
Ева помнила, как Люция ловила ее, когда ту вывернуло наизнанку прямо в седле. Как Химари поила с ладоней и умывала. Помнила по-мужски грубые руки Люции, осторожно поддерживающие верхом, помнила теплые кошкины объятья и мурлыкающие колыбельные — как здорово они усыпили и скрыли эту смущающую мерзость. А теперь сон прошел, снова тошнило, бил озноб.
— Держись, паучоныш, скоро Окамий лес, — Люция неловко похлопала Еву по плечу и повела в сторону, следуя указаниям Химари.
Ева уткнулась лбом в колкую лошадиную гриву и замычала. До чего же ей не нравилось причинять неудобства фурии и кошке. Они не заслужили таких хлопот! Она только мешает им и тормозит. Во рту снова стало кисло и солено одновременно, по горлу прошел слабый спазм.