— За два.
— Пусть за два. Твое спокойствие стоит дороже. Правда!
— Спасибо, Лерик.
— Не за что.
Тягостное ощущение пропало. Брат встряхнулся и, увидев цель впереди, направился к ней. Хорошо, когда мир видится так, ей подобного не хватало.
Приехав к себе, девушка осмотрелась и поняла: ее здесь держат две нити — работа и подруга. Но работу можно будет найти в Питере, а Лю никуда не денется, если дружба настоящая.
Надо возвращаться… бегство длинную в несколько лет ничего не изменило. Время идет, морщинки углубляются, а сама Лера застыла в том состоянии, в котором убегала из Питера. Убежать далеко и спрятаться глубоко…
Пришедшая в гости Лю восхитилась обувью, поохала над одеждой и похвасталась:
— А я пошла на первое занятие танго! Ладно, хватит хандрить, рассказывай про головокружительный роман с Хуаном, из-за которого ты сама не своя.
— Знаешь, Хуан сказка, но тут другое выплыло. В общем, слушай…
4
Работа. Танцы, на которых девушка смогла снова и снова рассказать об Аргентине. Вот, казалось бы, мелочи, чуть другая постановка рук. Немного иной наклон корпуса, но все заметили, что Лера движется иначе.
Рассказы на уроках испанского об Аргентине. Не монолог, а беседа, обсуждение с вопросами, уточнениями нюансов и тонкостей.
Работа, ученики, сроки, зима и капель. Последнее отвлекало всех от серьезности и рабочего настроя. Лере было сложнее настроиться на уроки, ученикам ее слушать, но тем не менее все более-менее привыкли.
Новые уроки репетиторства, подготовка к ЕГЭ, всегда активизировавшаяся по зиме.
Обычная жизнь, знакомая, привычная и своя до крайности, с одной-единственной поправкой. Лере она совершенно не нравилась, точнее, все устраивало, все было нормально, привычно, комфортно, но однажды возникшая мысль: «Не хочу, чтобы через десять лет все было точно так» ее потрясла. Она не хотела точно так же просыпаться на этой кровати через десять лет, быстро собираться и идти в школу. Больше не хотела. Да, учительство — это необычно, интересно и как бы полезно, но с нее хватит.
Третья четверть выдалась ненормальной, суматошной, нервной и эмоциональной. Как-то так сразу совпало все и сразу, кроме обычной суеты школы, прибавились сложности с университетом и кандидатской — одной из морковок, врученных директрисой по осени, чего Лера никак не ожидала. Давнее знакомство, польза для репутации, плюс самой Лере для дальнейшего развития и как итог — работа над диссертацией, благо школа и учительство подкидывает массу тем для филолога.
Потом неожиданно случились похороны жены брата, событие, неприятное само по себе. Как бы девушка ни хорохорилась, но смерти Ольги она не желала и где-то в глубине души надеялась, что это странное лечение природой, землей, водой — или что там использовалось — поможет, оно же кому-то помогло! А слова… просто подходящие для момента для успокоения родственника. Потом она себя долго корила, словно это что-то могло изменить. Самым неожиданным открытием оказалась ненависть… лютая звериная ненависть родной сестры Ольги, направленная на брата. За что эта малознакомая женщина так на него взъелась? Она устроила скандал прямо на поминках и буквально накинулась с кулаками, как на убийцу какого-то! Все присутствующие были в шоке, в итоге вызвали скорую, и та сделала несколько успокоительных уколов. Уехала она с подругой.
На этом неприятности не закончились. Родственница настояла на возбуждении дела против брата по обвинению в смерти сестры. И, несмотря на абсурдность, дело пошло. Потом вмешались родители, и бред закончился, но даже телефонные разговоры об этом выбивали из колеи. В общем, нормальная жизнь обычного учителя, верно?
Лера искренне полагала, что нет, и долго с душой изливала свои жизненные перипетии на лучшую подругу. Та ахала, охала, всячески выражала признательность и поддержку, но не понимала. Выросшая в другой среде Лю иначе воспринимала все, особенно бытовые мелочи и нюансы.
— Родственники — это наказание, особенно мои! — возмущалась Лера после очередного телефонного разговора с матерью.
— Не надо наговаривать, ты же познакомилась с моими! У меня только один, ладно, два нормальных родича, и те двоюродно-троюродные братья, — перебила Лю, накладывая себе макарон с сыром.