Он закрыл двери в коридор и запер их на ключ, щелчок механизма отозвался громким звуком в полной тишине.
Дыхание Кейтлин сбилось. Теперь они были наедине. Оставался другой вход через двери веранды, но по такой ужасной погоде оттуда придти некому.
Она стала соображать, не стоит ли потребовать оставить двери открытыми, но, поймав взгляд МакЛина, она узнала в его глазах язвительный блеск и поняла, что именно этого он от неё и ждёт.
— Благодарю вас. Я рада, что вы закрыли двери; теперь нам никто не помешает, — по его лицу прошла волна удивления, и она улыбнулась.
Неохотная ответная улыбка коснулась его жёстких губ:
— А вы смелая, надо отдать вам должное, — он вернулся к столу и снова взял свой бокал с порто. — Говорите, Хёрст. Сейчас у вас есть шанс, но это единственный, который я вам предоставлю.
Ха! Ну, это мы ещё посмотрим.
— С тех пор, как я приехала, вы только и делаете, что издеваетесь надо мной.
Он послал ей улыбку поверх края стакана, глаза его были такими тёмными, что казались чёрными:
— Я ещё и не начинал над вами издеваться.
— МакЛин, если всё это — из — за нашего поведения в Лондоне…
— Нашего поведения? Вашего поведения, вы хотите сказать.
— Мы оба нарушали правила общества, вы — не меньше моего. Мы оба приложили руку к событиям, которые вынудили вашего брата жениться на моей сестре.
— Неправда, — он закрутил водоворотом порто в своём стакане, согревая, но одновременно взгляд его стал острее. — Всё, что сделал я, — это пустился в безвредный флирт, который вы, судя по всему, приняли за что — то большее.
— Я ничего такого не делала! Если нас захватило…
— Нас бы не захватило, если бы не ваше поведение, — сказал он нетерпеливо. — Мы оба — взрослые люди. Вы давно уже покинули школьную парту и прекрасно знали, что публичное заявление…
— Что вы имеете в виду, я давно уже покинула школьную парту? Я — не противоядие.
Он посмотрел на неё почти оскорбительно:
— Кое — кто мог бы сказать, что вы уже не первой молодости.
— Ах так! Вы… — Она подобрала юбки и шагнула туда, где он сидел на краю стола. — Вы просто пытаетесь сбить меня с главной темы. Мы поровну виноваты в том, что произошло в Лондоне, и вы это знаете!
Его челюсти сжались:
— Мой брат прошёл через ад, когда понял, что должен жениться на женщине, с которой даже не знаком.
— Не один только ваш брат пострадал! Что по — вашему испытывала моя сестра?! — горячо воскликнула Кейтлин.
— Мы все пострадали от вашей опрометчивости. Вы похвастались перед всем миром, что заставите меня просить вашей руки, и весь свет говорил только об этом.
Её лицо загорелось. Она действительно похвасталась этим, и именно эта импульсивная неосторожность заставила её сестру примчаться в Лондон, чтобы положить конец слухам.
— МакЛин, я не…
— Если бы наши родные не поженились, вышел бы грандиозный скандал. Прошло несколько недель, прежде чем в свете стали обсуждать другие темы, и моё имя перемалывали, как солому на ветру, — ветер бился в каждое окно дома, как будто пытался пробиться внутрь.
— Ах, вот оно что! — Её глаза сузились. — Вы злитесь вовсе не из — за своего брата. Вы злитесь, потому что вас выставили на посмешище в глазах высшего света!
Белая вспышка озарила комнату, за ней последовал оглушительный раскат грома, от которого задрожал графин на серебряном подносе. МакЛин оторвался от стола, двигаясь с такой убийственной решимостью, что она застыла на месте.
Он схватил её за плечи и рывком притянул к себе совсем близко; его лицо было всего в нескольких сантиметрах от нее, когда он зарычал:
— Такая крошка, как вы, не сделает из меня посмешище! Ни сейчас, ни никогда!
Вот так нервы у этого мужчины!
— Ха! Если так мало нужно, чтобы сделать из вас посмешище, тогда вам лучше приготовиться, что это снова произойдёт — и скоро!
Жаркая белая молния пронзила её, когда его тёплые руки соскользнули с её плеч и замкнулись у неё на горле. Она ахнула, когда его большие пальцы остановились на её тонкой коже, под которой бился пульс.
Кейтлин обнаружила, что смотрит прямо в его зелёные — зелёные глаза. Если бы её так держал любой другой мужчина, она бы страшно перепугалась. Но сейчас она испытывала странное возбуждение, и ей приходилось бороться с желанием наклониться вперёд, чтобы придвинуться к нему ещё ближе. Этот мужчина был не из тех, кто причиняет вред женщинам; он презирал бы тех, кто так поступит. Опасность была в её собственной реакции на его прикосновение.