- А я говори! Я предупреждал! А вы не верили! Там остров, там золото, там…
Его монолог прервал хорошо поставленный удар в живот. Один из баронов с перевязанной правой рукой, видно из недобитков Серьги, левой нанес удар. Крено повалился в воду, хватая ртом воздух.
- Чтоб тебя Единый забрал! – от души выругался сосед барона-инвалида. – Убьешь нашего единственного проводника, что делать будем? Осталось чуть-чуть, придержал бы кулаки на время!
- Да надоел, «я говорил, я предупреждал…». Всю дорогу это слышу. Так и хотелось грохнуть. Еле сдерживался.
- Это в тебе рана говорит. А ведь он оказался прав и хорошо, что ты сдержался. Вот покажет нам путь через болото, а потом можешь его и зарезать. Ха-ха, отыграться за его длинный язык.
Оба барона спокойно разговаривали стоя на поверженным Погорельцем, не обращая внимания на потихоньку отползающего от них воина. Третий из баронов ткнул в него ногой.
- Эй, быдло! Хватит притворяться. Ты сумеешь провести нас через болото?
- Сумею, сумею, господа, только не убивайте, не губите. Надо только слеги нарубить и идти строго след в след за мной. И быстрей надо, а то разбойники сообразят и порушат гать-то.
- Я же говорю – быдло. Ишь как жить хочет.
Бароны засмеялись. Раненый, видно самый нетерпеливый, тут же скомандовал дружинникам и десятка три тут же направились к лесу за слегами.
В это время Леко со своими людьми уже почти скрылись из глаз. Как бы не хотелось им припустить со всех ног, но все же приходилось быть осторожными. Шаг влево, шаг вправо и все могло кончиться очень плачевно. Каких-то метров двести с трудом и со всей опаской преодолевали минут сорок. Но наконец ругаясь и отплевываясь выбрались на пологий, поросший короткой жесткой травой берег. Остров был небольшим, метров сто в поперечнике. Посередине его возвышалась небольшая сопка, скорее даже высокий холм. Никакой растительности, кроме мелкого кустарника, не было. Не виделось и вообще не чувствовалось никакой живности, даже щебетанья мелких болотных пташек не было слышно. Безлюдное, угрюмое, какое-то серое в своей неприглядности, место.
Впрочем, Леко с остальными некогда было наблюдать за красотами, окружающими окрестности. Немного отдышавшись они побежали вдоль берега, не лезть же в гору, на противоположный берег. Только Ольт с Жаго направились на противоположную сторону холма. У них была своя задача. Как и было уговорено еще в Карновке, перед тем, как отправить Жаго в болота на остров, ему было поручено выкопать глубокую яму и опять ее закопать. Зачем это делать, Ольт ему тогда не объяснил, да он и не спрашивал. Достаточно было грозно нахмуренной брови воеводы. Не то, чтобы не было доверия бывшему каторжнику, просто и Карно и сам Ольт считали, иногда людям полезно не знать лишнего. Границы бывшей ямы были четко видны по вскопанной земле. С размерами Жаго не поскупился.
По указанию Ольта он тут же вытащил из неутоптанной земли пять колов, вбитых туда заранее. Каждый был около двух метров длиной и толщиной с руку ребенка. В получившиеся отверстия Ольт закинул пять золотых монет, одним из колов пропихнув их до самого дна и затем вместе с Жаго заделали отверстия, так, что и следа не осталось, а одну монету, хорошенько затерев ее грязью, бросили сверху и помчались к берегу, возле которого им уже нетерпеливо махал рукой Леко. Все-таки бежать посуху – это не шлепать по жиже, да еще и спрятанной под слоем воды. Несмотря на усталость после прохождения гати и пробежки на холм, до места добрались быстро, минут за пять.