И вот тогда Витю подхватило во второй раз. Он не помнил, как в его руках оказалась тяжеленная двухметровая арматурина, как он пинком открывал ворота. Осознал себя уже только во дворе в окружении что-то вопящих таких же подростков и скукоженное тело еще одного товарища в углу двора. Он взглядом хищника обвел толпу в человек семь или восемь, а затем его закрутило, завертело во власти охватившего его чувства. Потом он не мог вспомнить, что и как он делал. Мелькали какие-то палки, свистели летящие в него камни, мельтешили перед ним чьи-то руки и ноги и бледные лица с безобразно разинутыми ртами. Кажется, ему что-то кричали, о чем-то просили, но им овладела только одна мысль - убить их всех. Очнулся только когда увидел убегающие по улице спины противника. И тогда ему повезло, что все остались живы. Только Толян загремел в больничку с проникающим ранением брюшной полости, но без фатальных повреждений.
А третий раз произошел с ним в горах Афгана, когда их взвод уходил от преследования бандой душманов. Банда была большая, около ста человек, а их неполный взвод в двадцать три бойца. Командир взвода оставил его, сержанта Краснова, и еще троих ребят в заслон на узкой горной тропе, чтобы они задержали преследователей и дали остальным унести раненых. Боя как такового не было. Они просто постреливали в сторону душманов, не давая им вставать и приблизиться слишком близко. И все было нормально, и он уже хотел отдать команду отходить, но тут басмачи вытащили советского солдата. Тот был весь изранен, без сапог и ремня. Разорванное х/б не скрывало кровоподтеков на избитом теле. Сержант Краснов узнал бойца из их взвода, который пропал два дня назад при первом столкновении с бандой. Все думали, что он погиб на поле боя, но не было возможности забрать с собой тела погибших, а оно вон как оказалось.
Тогда, в самом начале афганской войны, еще соблюдались хоть какие-то правила. Это потом появились натренированные американцами инструкторы, агенты различных спецслужб и профессиональные наемники со всех концов света и, маскировавшиеся под этих наемников, мусульманские террористы. Эти псы войны принесли с собой и чисто террористические заморочки с отрезанием голов и пытками, нацеленные на запугивание противника.
Пока до такого еще не доходило, но сержанту Краснову хватило и того, что рядовому Советской Армии воткнули в печень нож и несколько раз там провернули. И опять он не помнил, как поднялся и, уворачиваясь от пуль, коротким очередями из автомата срезая головы в чалмах и в этих дурацких своих шапках, похожих на толстые блины с оборочками, рванул в сторону душманов. Наверно они опешили, когда одинокий солдат бросился в бессмысленную, по их мнению, атаку. Но вслед своему сержанту кинулись и остальные солдаты и душманы побежали от этих сумасшедших шурави. Короче, сами того не ожидая, они победили в том бою. Потом такие номера уже не проходили. И сами афганцы научились воевать, и солдатам в затянувшейся войне в основном стало не до подвигов, хотя, конечно, случалось разное и по разным причинам. А сержант Краснов через полгода ушел на дембель и постарался навсегда выкинуть из головы воспоминания об афганских горах.
Но главное, что Витольд Викторович вынес из этих случаев, это то, что ему ни в коем случае нельзя терять своей головы. Обдумывая в последствии эти случаи, кроме первого, он удивлялся, как он умудрился остаться живым и так и не найдя вразумительных объяснений, решил, что ему повезло. И вместе с этим пришло понимание, что такое везение – это до поры, до времени. Нельзя так испытывать судьбу, она может и обидеться за такое пренебрежительное отношение к ней. И с тех пор и до самой смерти больше никогда не впадал в состояние берсеркера, всегда стараясь держать себя в руках и в любой обстановке оставаться холодным и расчетливым.
А тут, в другом мире и в другой жизни, его вдруг и сразу накрыла знакомая красная пелена и весь мир окрасился в багровые тона. Последней связанной мыслью в голове промелькнуло: - «Куда тебя понесло, дурак старый?», промелькнула и исчезла, а затем наступило безумие. Уши будто заложило ватой, весь мир застыл и занемел в своей неподвижности и сквозь вязкую тишину слышался только, заглушающий все посторонние звуки, громкий стук сердца, бухающий с монотонностью и оглушающим грохотом барабана. Он не помнил, как выхватил свои мечи, как пробежал от лодки до места схватки. Весь мир сузился до широкой спины Леко и наемников, которые уже занесли над ней свои мечи. Вообще-то в нормальном состоянии он никогда бы не полез драться сразу с тремя профессиональными вояками, он ведь не был дураком и понимал, что те его быстро нашинкуют на рагу. Слишком он еще был мал и слаб. Но сейчас бешенство заменило ему разум, недаром он так не любил у себя такое состояние, и он уже не соображал, что делает.