Впрочем, этот недостаток тоже хоть не много, но нивелировался. За весну и лето этого года Ольт вдруг резко пошел в рост. Он по той еще жизни знал, что так вчерашние мальчики и становятся юношами и хорошо помнил, как придя в седьмой класс после летних каникул, удивился одноклассникам, которые за одно только лето все изменились неузнаваемо и главное, почти все вдруг поперли в рост. Вот и у него срок подошел. Правда он знал, что до Карно все рано не дотянет, уж слишком тот был здоров, но не комплексовал по этому поводу. Не карлик и не урод и ладно. Ничего нового в своем взрослении для него не было. Он не удивился, когда у него в положенных местах закурчавились волосики, мускулатура стала принимать рельефность и объем, а над верхней губой пока только обозначились зачатки будущих усов. При его регулярных тренировках и хорошем питании – это было неудивительным. По местным понятиям он стал уже юношей, годным и на работу, и на охоту, а годика через три и жениться можно будет. Жизнь здесь такая, рано люди взрослеют. Да и отношение к нему окружающих изменилось со снисходительного до безразличного, а то и с толикой уважения.
Он теперь был не безвестным и диким лесным мальцом, а «юнцом», как перевел для себя Ольт местное слово, обозначавшее молодого неопытного воина, только обучавшегося воинскому делу. Более подошло бы определение «недомужик», то есть уже не ребенок, но еще не настоящий мужчина, но это было слишком обидно. Наверно, подошло бы слово «подросток», но оно не выражало всего того разнообразия, которое местные вкладывали в это слово. Вот Ольт, недолго думая и определил для себя перевод как «юнец», придержав в уме слово «молокосос». В таком возрасте обычно брали вчерашних мальчишек в оруженосцы аристократы и в войско, где опытные вояки делали из них воинов, более или менее умеющих держать меч и копье. В пятнадцать лет они становились полноправными воинами, несущими службу наравне с ветеранами. Причем для всех он был не просто юнцом, а воспитанником самого воеводы, что мешало некоторым несознательным элементам отмахнуться от него, как от пустого места, когда он чего-нибудь от них требовал. А требовать иногда приходилось, когда они с Карно, распаленные очередным спором о нововведениях, которые Ольт проводил в дружине, шли на плац и там юнец, командуя вояками, которые считали, что ничему новому их уже не научить, на пальцах доказывал свою правоту. Хорошо хоть воины уже воспринимали его более-менее адекватно, а то так надоело притворяться мальчишкой-несмышленышем.
И еще одно событие произошло в жизни Ольта, к которому он отнесся индифферентно и даже где-то по-философски. Он второй раз в своих двух жизнях лишился невинности. В первый раз он стал мужчиной в шестнадцать лет с одноклассницей, которая тоже оказалась девственницей, и насколько он помнил это было для них обоих таким потрясением и половодьем чувств, что затмило собой все остальное. Многое подзабылось за давностью лет, но в памяти осталось, как постоянно хотелось и моглось в любое время и в любом месте. Потом школа кончилась, и влюбленные разъехались в разные города для поступления в институты. Естественно без клятв в вечной и нерушимой любви не обошлось, но как обычно и случается в жизни, с глаз долой – из сердца вон, вначале затихла переписка, а потом ушли в небытие и воспоминания. Собственно, он сильно и не страдал, детская влюбленность не успела перейти в настоящую любовь, а новый город, новые знакомые и впечатления и целая вереница раскрепощенных студенток смазали горечь утраты, тем более, что жизнь подкидывала все больше и больше открытий в сфере интима. Так пришел опыт. Короче, к концу жизни он был три раза в разводе и понял смысл поговорки: «Если бы молодость знала, если б старость могла». Не то, что бы его сексуальная жизнь угасла совсем, но пропало чувство новизны и хороший секс он воспринимал на уровне хорошего ужина. Всего лишь удовольствие, да еще с доставкой на дом, так как в его положении элитных девиц эскорт-услуг ему привозили прямо в его домашнюю сауну. Впрочем, в последнее время перед смертью это случалось все реже. Не то, что бы физически не мог, а просто пропал интерес и приходилось напрягаться, чтобы по-настоящему возбудиться. Он уже и подзабыл, как должно реагировать тело при виде женщины.