В битве наступила передышка. Северяне скапливались на опушке, подбирая последних опоздавших, а карновцы опять устроили перестроение. На этот раз Карно отдал приказ выдвигаться третьей сотне Пинто Лесовика и узелковской под командованием Зольта Старого. Его решение было понятно, на опушке скапливались все остатки войска северян и было их немало. Но к счастью карновцев увеличение количества не означало рост ума, северяне опять собирались в беспорядочную толпу. Дружина их не атаковала и это дало налетчикам надежду, что еще не все потеряно. Не атакуют ведь, значит боятся. И в этот раз они надеялись победить. Подмели все хвосты, дождавшись последних отстающих, и орава достигла где-то человек триста. Видно еще какое-то племя присоединилось к набегу. Впрочем, для карновцев это никакой роли не играла. Что триста, что шестьсот, даже тысяча самых свирепых северян – дружина поверила в свои силы, а семьсот обученных воинов – это сила, примерно такое количество было объединенных войск Карновки и Узелка.
А ведь еще была Младшая дружина, которых не пустили в бой только из-за малолетства, из-за чего Оли уже второй день не разговаривала с Карно, обозная сотня, которая по выучке мало уступала линейным сотням и наконец – ополченцы. С этими основательными мужиками, крестьянами, лесорубами, охотниками мелкими торговцами, короче со всеми, кто требовал дать ему копье и показать врага, вообще вышла история. Они пришли воевать! Сами! Добровольно! Когда и где такое было видано? Жители Карновки, Узелка и деревень графства явились к воеводе, чтобы помочь отразить нападение, и он был в растерянности. Принять? Значит взять на себя ответственность за людей, а что-что, но смерти им он не желал. Отказать? Нанести непоправимую обиду людям, которые пришли доверить тебе самое дорогое, что у них есть, собственные жизни. Карно, когда его никто не видел, а главное не слышал, ругался как сапожник, что ему делать с этим «мясом» он не знал. Решение, как не странно, подсказала Истрил и в один прекрасный день всех добровольцев вывели в чисто поле и устроили соревнование. Причем отбор вели сам воевода, сотники и Истрил, причем, если с сотниками и даже с воеводой недовольные лесовики могли и поспорить, то почему-то с Истрил, к большому удивлению Ольта, никто даже словечка не сказал против. Для него было большим удивлением узнать, каким авторитетом пользуется его мать не только среди деревенских баб, но и среди мужиков. А то с этим обучением, тренировками, чертежами и схемами для мастеров ему было вообще не до домашней жизни. Обед всегда вовремя готов – и ладно. А оно вон как… Так что набрали сотню крестьян помоложе, которые так и так хотели в дружину уйти, и все. Остальные не годны, кто по годам не вышел, кто-то, как например Крон Кувалда, который явился на соревнования с громадным одноименным инструментом, оказался незаменим в своем деле, у кого-то дети мал-мала меньше, вырасти их сначала… Короче Истрил для каждого нашла причину, почему вот конкретно ему нельзя сейчас воевать. Мужики конечно поворчали, но никто даже не вякнул.
Передышка кончалась. Это было понятно по усиливающимся крикам с опушки и интенсивному маханию рубяще-режущим инструментом. Северяне, как обычно перед дракой себя раздраконивали, разве что щиты не грызли. Вперед вышли самые сильные воины, одетые только в меховые безрукавки или вообще по пояс голые. После ритуального биения себя в грудь вся орава уже третий раз бросилась в атаку.
Карно вместе с Ольтом стояли на своем холме и наблюдали за битвой. Внизу под холмом стояли трубачи, барабанщики и вестовые.
- Ничему не учатся. – вынес свое резюме воевода по вражескому войску. – Как бежали толпой, так и бегают.
- Да с ними все понятно, - махнул рукой Ольт, - ну тупые они. Лучше смотреть за нашими, когда еще такой случай представится учесть все ошибки.
- Не учи отца сношаться. – Карно ввернул в разговор Ольтову же поговорку. – Только из-за них и устроил это представление, а то бы просто расстрелял всю эту банду из луков и все… Узелковские еще медленно действуют и сигнал плохо слушают. Ну это понятно, мало они еще тренировались. Остальные – хороши.