Давнишний разговор с Серьгой, с Тибо из Листвянки, Карновские вдовы и сироты, а теперь и обездоленные из Листвянки с Березняками и Медвежьего ручья, да и собственное положение помогли обрести его неясным мечтаниям определенную форму. Он захотел построить что-то наподобие детского дома, где вдовы могли бы найти себе работу, а сироты обрести свой родной кров. Это конечно не заменит родных отца и матери, но все-таки дети будут иметь свой угол, питание и мудрых наставников, которые обучат тому, к чему будет лежать их сердце. Он еще обсудил с Истрил, круг обязанностей будущих наставников, количество учебных предметов и каков должен быть обслуживающий персонал и что в общем надо для такого, несомненно хорошего, дела.
Как Ольт и ожидал, Истрил сразу загорелась этой идеей и если до этого увещевала его есть не спеша, тщательно прожевывая пищу, то тут поцеловав его в щеку и сказав, чтобы не забыл прибраться за собой, когда поест, бросилась одеваться в выходную одежду. Ольт знал к кому и зачем она пойдет. Бедному Брано предстоял нелегкий разговор. Истрил уже ушла, когда Ольт закончив с завтраком, прибрался на столе. Ему надо было успеть на утреннее построение дружины, на котором Карно собирался объявить о кое каких реформах. Одев поверх рубахи курточку, которую ему когда-то сшила Истрил из шкуры, добытой им косули, и вышел во двор. Там его уже ждали Оли и Лако, который флегматично сидел на своей пятой точке и лениво ловил пастью последних осенних мух. Оли кидала нож в специально установленную для этого мишень на заборе, и вся извелась от нетерпения и долгого, как ей казалось, ожидания.
- Ну ты где застрял, копуша? – возмущенно начала она, но Ольт не дал разгореться пожару ее красноречия.
- Тихо, Маша, я – Дубровский. Идем на плац, потом нам нужен Вьюн, потом Жаго с Вельтом, потом обед, затем тренировка, проверю как ты тут без меня управлялась, потом… Короче дел сегодня невпроворот. А ты мне тут мозг выносишь.
- А кто такая Маша? А Дубровский? А как можно вынести мозг? А мне не нравятся жаренные бараньи мозги. Вот шашлык – это да. А можно сделать шашлык из рыбы? – как всегда завела свою песню Оли, приноравливаясь к его более широкому мальчишескому шагу.
Ольт только улыбался, слушая ее бесконечные вопросы. В той жизни бог не дал ему ни братьев, ни сестер и раньше он не знал какое это счастье иметь рядом вот такую чистую и непосредственную душу. Ему нисколько не мешала ее бесконечная болтовня, наоборот он наслаждался каждым ее вопросом и каждым словом. Самое интересное, что при необходимости она могла молчать сутками и только с тремя людьми вела себя «без тормозов». Кстати, ее нисколько не удивляли его словечки и различные выражения, не свойственные ни этому времени, ни этому обществу. Она воспринимала это как должное, как неотъемлемую черту его характера, так же как цвет его волос и глаз. Ну вот такой у нее брат и кто там имеет что-то против? Поэтому с ней Ольту было даже легче, чем с тем же Карно, перед которым иногда приходилось более тщательно подбирать слова и думать о том, что говоришь. С Оли таких проблем не было. Тем более, что она частенько перенимала у него идиомы и слова, иногда даже не понимая того, что говорит. А ему время от времени приходилось употреблять термины, которых просто еще не было в этом мире, и они, с легкой руки Оли, плотно входили в деревенский лексикон, иногда полностью подменяя собой первоначальное значение.
Они шли по деревне, мальчишка и девчонка, она не умолкая задавала вопросы, не всегда ожидаясь ответа и тут же перескакивая на что-нибудь другое, он, глуповато улыбаясь и частенько не реагируя на ее вопросы. Так и вышли на плац, где уже было построена карновская дружина. Ольт, занятый многочисленными проблемами со стройкой и изобретательством, а точнее воспоминаниями об изобретенном, и тренировками с малой дружиной, давно не обращал внимания на то, как идут дела с пополнением взрослой дружине. А дела оказывается шли. Его удивило количество воинов, стоящих стройными ровными рядами.
- Сто тридцать два человека! – похвасталась Оли. Ну да, кому еще не знать все о дружине, как не воеводской дочке.
Им повезло. Дружина только построилась и сейчас Карно принимал рапорты десятников. Вскоре канцелярщина кончилась, и воевода взял слово. Попробовал бы кто ему не дать.