Еще пол дня ушло на нудный, и, от этого казавшийся еще более долгим путь, когда наконец показалась окраина городка, где обычно останавливались сборы. Сейчас на довольно большой площади, в данный момент покрытой непролазной грязью из размокшей земли, соломы и конского навоза, было пусто. Торговые ряды тоже были непривычно безлюдны, не видно было покупателей, только курились дымки над лавками торговцев в ожидании шальных посетителей. Двери в лавки были прикрыты от пронизывающего ветра. Ну да, здесь не было леса, который прикрывал бы от порывов холодного воздуха. Вход в лавку Бенкаса был тоже прикрыт, но не закрыт на засов и внутри явно кто-то был. Ольт постучал в доску, из которых была сколочена дверь, хоть на засов не закрыта, но вежливость надо соблюдать.
- Хозяева, вам покупатели не нужны?
- Кто там? – скрипнула открывающаяся, разбухшая от влаги, дверь. – Кому не лень в такую погоду покупки делать?
Голос был юный, этакий ломающийся басок человека, который хочет добавить себе солидности. В любом случае, это был не уверенный, знающий себе цену, и в то же время достаточно вежливый, чтобы не терять потенциального покупателя, голос Бенкаса. Через мгновение в приоткрывшуюся дверь выглянул совсем еще молодой человек, даже скорее - подросток, который во всю старался выглядеть старше своих лет. Черты еще не совсем оформившегося детского лица указывали на явно фамильное сходство с хозяином лавки. Похоже на то, что это был сын Бенкаса, что-то такое помнилось про него. Что-то сам купец про него говорил, вроде как где-то учился и теперь, вернувшись, познает отцовское дело, практикуясь в лавке. Как же его звали? Страксис? Стровис? Строкис!
- Здравствуй, Строкис. Это мы тут беспокоим, друзья из леса. А где сам уважаемый Бенкас?
- А! – узнал их Строкис, - помню вас. Здравствуйте. А отец в лавке уже не сидит, на меня сбросил. Сам теперь на дому только с серьезными людьми работает.
- Вот как, а мы тянем на серьезных людей? Надо бы с ним поговорить.
- О, вы для него всегда желанные гости. Я вас провожу, все равно в такую погоду торговли нет. – Строкис явно обрадовался, что у него появилась причина хоть на время бросить опостылевшую лавку.
Лесовики подождали, пока он навесит на двери огромный замок и сдаст лавку под охрану здоровенному мужику, который видимо занимался тем, что смотрел за сохранностью сразу нескольких торговых точек. Никому не хотелось месить грязь ногами, поэтому все уселись на телегу, хотя в другую погоду Ольт предпочел бы пройтись пешком. Дом Бенкаса находился совсем недалеко, а эта телега за долгий путь надоела хуже некуда.
Встретили их хорошо. Видно было, что Бенкас и в самом деле рад их приходу. Пока слуга заводил на конюшню и распрягал лошадь, он завел гостей в большую комнату и рассадил по лавкам. Нетерпение, которое прямо брызгало из него фонтаном, не давало ему спокойно усидеть на месте и было непонятно то ли он рад торговым партнерам, через которых он поимел неплохую прибыль, то ли его распирает от новостей, которых у него наверняка скопилось не мало. Но соблюдая приличия, он себя сдерживал, как и положено уважающему себя хозяину, поинтересовался о Карно и Брано, каковы виды на предстоящую зиму и еще много задал кучу вопросов ни о чем. Хотя, учитывая то, чем он зарабатывал на жизнь, никакая информация не была для него лишней. Отвечал ему Леко, степенно и важно рассказывая о делах деревенских. Уже один только рост делал его человеком значимым, а когда он, представляясь со значением произнес «полусотник карновского войска», то авторитет его вырос вообще до заоблачных высот. Наконец весь ритуал был соблюден и Бенкас перешел к насущным вопросам. А их и в правду скопилось немало. Во-первых, у него скопилось уже две партии людей, выставленных на торги за долги. Девять мужиков с семьями, среди которых находились совсем маленькие дети. И трое кандидатов в каторжники. Всех этих людей он держал пока на собственном пустом складе. Но помещение было холодным, без печи и предназначалось для хранения товара, но никак не для проживания людей, а холода уже начинались. Да и с кормежкой дело было туго, ведь деньги, потраченные на них, оказывались безвозвратными потерями, а Бенкас все-таки был купец.