Тем более мошну всех жителей городка основательно потряс управляющий, когда собирал налоги для отправки своему графу. Хорошо еще, что сейчас он был в отъезде, но все со страхом ждали его приезда. Уже до всех обитателей Узелка дошли известия о том кровопускании, которое ему устроили неизвестные разбойники, и жители вполне небезосновательно боялись, что восполнять свои потери управляющий будет за их счет. А еще у него кончался товар. Если он думал, что соли ему хватит месяца на два, то тут его торговое чутье малость ошиблось. Подвело его то, что сезон дождей в этом году начался раньше обычного и все его торговые партнеры поторопились затариться. А еще ни с того, ни с сего «выстрелила» пущенная им реклама и если он, знающий, как неторопливо расходятся вести, ждал наплыва клиентов только к весне, то опять-таки его подвело чутье. Народ, узнав, что в окрестностях появилось по приемлемой цене такое нужное стратегическое сырье, как соль, просто вымел со складов почти все. Осталось только полтора мешка, а ведь должны были еще подъехать и его торговые партнеры из других провинций, которым он через своих гонцов уже пообещал золотые горы. Короче, сейчас Бенкас находился в пиковом положении и приезд лесовиков оказался, как нельзя более, кстати.
Отбарабанив все, что накопилось в его душе, он успокоился и теперь молчаливо отпаивался отваром, переложив на них свои заботы. От него и в правду здесь ничего не зависело и решить его проблемы могли только они. Леко, немного растерявшийся от такого обилия информации, все-таки удержал себя в руках и весь монолог Бенкаса сохранял на лице умное многозначащее выражение и даже выдал в конце, спасибо Ольту, фразу, которая на какой-то миг ввела Бенкаса в ступор: «Да, уважаемый, мы не столь богаты, что покупать дешевые вещи». К чему это он сказал, он и сам не понял, но фраза прозвучала умно, а уж что там решил про себя Бенкас, одному Единому известно. Но к Леко он стал относиться с большим уважением.
Затем полусотник пошептался с Ольтом и, как не было им жалко Кольта, пришлось оправлять его обратно под непрекращающийся дождик. Бенкас, узнав, что все его проблемы решаемы, а некоторые даже прямо сейчас, не пожалел отправить с ним свои две телеги, запряженных свежими лошадьми, на которых разместились выкупленные Бенкасом крестьяне для Карновки. Тем более, что обратный путь телеги должны были проделать с грузом той самой соли, которая столь срочно оказалась ему необходима.
Перед отправкой небольшого каравана Ольт пошептался с Кольтом за дверью и вручил ему берестяной свиток. Затем свои инструкции дал ему Леко и, хотя он, как мог старался понизить свой голос до того, что он называл шепотом, все равно отдельные слова доносились из плотно закрытой двери. Во всяком случае по этим обрывкам любой бы мог догадаться, что где-то недалеко стоит воинский отряд, и что, как ни странно, успокаивающе подействовало на Бенкаса. Проводили спонтанно собранный обоз и уже не торопясь, так сказать с чувством выполненного долга, уселись дальше пить отвар, тем более, что Бенкас ни в какую не хотел отпускать дорогих гостей и даже слышать не хотел, что они могут заночевать где-то еще, кроме как не в его дома. Он уже и воду приказал нагреть для помывки. Что такое баня здесь не знали, но местные не были уж совсем дикарями и по крайней мере знали, что такое чистота. Поэтому здесь существовало такое понятие, как мойни, помещения, предназначенные специально для помывки. Гости не особенно и отказывались, были у Ольта еще пара вопросов к Бенкасу. Постепенно разговор незаметно перешел к делам в самом Узелке. Жалобы купца на то, что в городке стало совсем невозможно жить из-за притеснения властей перемежались иногда точными вопросами, наводя вопросы на тех или иных людей. Леко потихоньку самоустранился от беседы, лишь кивая головой, когда обращались непосредственно к нему, и нить разговора незаметно и ловко перехватил Ольт. Бенкас и сам не заметил, как все больше обращается к мальчишке.
-Эх, малой, если бы ты знал, как трудно стало жить в Узелке, - грустно, совсем по бабьи, подперел ладонью подбородок купец. – Даже дружина стала ворчать, что управляющий совсем жизни не дает.
- А что так? Уж дружинникам грех жаловаться на жизнь. Грабь потихоньку крестьян и живи себе припеваючи.
- Какие крестьяне?! – замахал рукой Бенкас. – Сбор налогов закончился, зерно закупили, у кого деньги были. Им теперь к зиме приготовиться бы, а в городок их теперь и пшеничным калачом не заманишь. Всех этот кровопийца-управляющий разогнал. А кого теперь дружинникам щипать? Городских? Так те сами с хлеба на воду перебиваются, да и как их тронешь? Попереженились все с местными, родственников заимели, кого не ткни пальцем – так брат или сват, или, не дай Единый такого, теща. Городок-то маленький. – Бенкас на пальцах показал, какой маленький, этот Узелок.