— Есть, конечно. Сам дойдешь?
— Дойду.
Арт, опираясь на командира запрыгал за Максом.
— А, может, у вас и поесть найдется?
— Найдется! — улыбнулся Фил, — скачи скорей за другом. Ну, а вы, ребята тогда на второй машине, — обратился он к нам с Седьмой.
Я кивнул, пошел к машине. Седьмая стояла на месте.
— Ты чего? Пойдем! — сказал я, притормозив.
— Дайте еще пять минут! — попросила она, глядя на нас. — Можно? Только пять минут!
— Ты еще надеешься? — спросил Ант. — Сколько времени прошло уже. Они бы вышли, если бы могли.
Но Седьмая стояла на своем.
— Четыре минуты? — попросила она.
Ант повернулся к Филу.
— Выдвигайтесь, — сказал он. — Мы через десять минут.
— Хорошо, — пожал плечами Фил, пошел к «санитарке». — Только не задерживайтесь, темнеет. Мы по пути сюда крыс видели в овраге.
— Думаешь выродки? — нахмурился Ант.
Фил снова пожал плечами.
— А кто их знает? Этих тварей еще много по Лесу шастает.
Фил ушел. Хлопнули двери, в тишине Леса слышно было легкое жужжание сервоприводов «санитарки». Ноги выпрямились, кабина плавно поднялась над высокой травой, переступая, развернулась и поплыла в обратном направлении, освещая путь мощными лампами на крыше.
Седьмая пристально вглядывалась в сумерки. Пыль от взрыва давно осела, на Лес опускалась ночная тишина. Дневные птицы и животные попрятались по своим норам и дуплам, ночные еще не вышли на охоту.
— Давай пройдем к опушке, — предложил Ант. — Тут же рядом. Туда и обратно.
— Хорошо! — быстро согласилась Седьмая.
— Только оружие на всякий случай держите наготове, — добавил Ант. Потом обернулся к машине, крикнул. — Парни! Пять минут! Мы быстро!
— Хорошо! — ответили из открытого окна. На крыше вспыхнули фонари, освещая поляну вкруговую.
Свет, бьющий в спину, не очень-то нам помогал. Создавал нехорошие тени за стволами огромных деревьев и кустов. Но мы шли быстро, еле поспевая за бесстрашной Седьмой.
Пара минут, и мы вышли к плато. Плато больше не было. Была огромная серая безжизненная воронка шириной во всю поляну и глубиной метров двадцать. Центральный купол был погребен под слоем земли вперемешку с мхом, сверху лежали изломанные антенны, сложенные будто гигантский костер. Конец Техно-городу. Я надеюсь.
Вдоль опушки, по краю воронки, не было видно никакого движения.
Седьмая без опаски вышла на три метра из Леса, вертела головой.
— Может крикнуть, позвать? — предложил я.
— Я и так зову! — ответила Седьмая.
Вдруг она сорвалась, побежала по краю воронки.
— Стой! — крикнул ей Ант. Но куда там!
Не решаясь ступить на некогда опасную землю, мы, ломая кусты, побежали вдоль по опушке за ней. Метров через двадцать наткнулись на группу грязных и серых от пыли киборгов. Две женщины, двое мужчин и четверо детей. Я удивился, не видел у киборгов детей! Они испуганно жались под широким кустом, среди обломков бетона и шматков земли. Мужчины были ранены. Седьмая уже хлопотала над ними. Увидела нас, воскликнула.
— Я же говорила! Я чувствовала!
Ант почесал затылок, сказать нам было нечего.
— Ну, как они? — спросил я. — Идти могут?
— Можем, — ответил киборг, приподнялся. Это оказался старик — седые волосы коротко острижены, но морщины были глубокие, глазки маленькие, цепкие. — Детям только помогите.
Темнота сгущалась быстро. Света фонарей отсюда видно почти не было.
Я взял на руки двоих детишек, что помладше, женщины держали за руки двух других. Ант помогал второму киборгу, раненому в ногу. Седьмая пошла первой, прорубая дорогу мачете, старик шел замыкающим.
Через пять минут мы устроились в машине. Пауко-газель была даже просторнее. Только захлопнули двери, как машина мягко, будто сама, поднялась на два метра, выпрямив ноги, ловко развернулась и, мягко покачиваясь, почти неслышно ступая, потопала в глубину Леса. В салоне мутанты нам сразу дали воды, какие-то высококалорийные сухари. Седьмая обработала раны у мужчин, выдала лекарства женщинам и детям.
В узких бронированных оконцах Лес темнел на глазах. Если бы не мощные прожекторы на крыше, шли бы в полной темноте. Ночной Лес просыпался: где-то ухала сова, истошно кричал какой-то зверек, застигнутый хищником, подрагивали ближайшие кусты, пряча в своем чреве не то хищника, не то добычу.
Машина плыла над травой быстро и мягко, ритмично жужжащие сервоприводы убаюкивали. Дети вырубились почти сразу, как догрызли свои сухарики. Седьмая тихо переговаривалась с мужчинами. Мы с Антом наблюдали за Лесом каждый со своей стороны, выставив стволы ружей в бойницы. Казалось, что все тихо, но тишина была обманчива.