Потом, нервно и осторожно, надел маску. Выйдя на открытое место, он посмотрел на на деревню и мир глазами дикой собаки, глазами Кюнхавала, Охотника из Преисподней.
Какое-то время он молчал, а потом заорал и стал бить воздух перед своим лицом.
Он оказался в замкнутом, почти лишенном воздуха месте и прыгал в яркую раскрашенную дверь; лапы ударялись о дерево, тело билось о мягкую материю, покрывавшую коридор, в котором он бродил, бушевал, скулил… и прыгал. И слышал голос, сначала жалобный, потом истерический: «Я хочу мою собаку. Верните мне мою собаку. Пожалуйста. Пожалуйста. Верните мне мою собаку…»
И почти сразу же он оказался в другом месте, тоже замкнутом, и в нем тоже почти не было воздуха. Он слышал, как собака бьется о его дверь. Перед глазами крутились образы воинов. Через темные леса скакали кони. Грохотали копыта. В этой странной тюрьме громко били военные барабаны. Оперенья стрел качались под ветром. Свет сверкал на блестящем серебряном вооружении.
И еще он чувствовал боль и голод. Черномаркер хорошо знал этот голод…
Опять голос, голос демона-ребенка: «Мерлин. Артур. Сэр Гавейн. Сэр Бедивер. Сэр Вулф. Придите ко мне. Придите сейчас. Сейчас».
Еще образы: высокие башни, мощные стены, глубокое озеро вокруг гордого замка, и Черномаркер/дикая собака мечется между мелькающих ног прекрасных высоких лошадей; огромных гончих — в десять раз выше его — посылают на охоту за оленями, а сами олени возвышаются как деревья над лесом; повсюду рев, крики, топот ног и копыт, и звон оружия… Гремит музыка, слышатся бессмысленные звуки, развеваются цветные флаги, из-под широких навесов появляются высокие серебряные люди…
Черномаркер так сильно испугался, что его вырвало. Однако он очень долго ничего не ел, и из него вышла только бледная кислая жидкость. Он побежал от холодной и мокрой земляной стены, срывая с лица маску, пытаясь заглушить писклявый голос демона-ребенка и изгнать из головы пугающие непонятные изображения серебряных людей и белостенных замков. Он спрятался на краю леса, забился в боярышник и ежевику, и уткнулся лицом в затхлые заплесневелые листья папоротника.
Демон коснулся его. Он прикоснулся к нему через дикую собаку. Он поймал его в ловушку, заставил стать собакой, собачья часть демона поймала его тело, заставила его скакать, извиваться и царапать лапами, как та бедная сумасшедшая псина.
Но этот голос. Бедный голос: «Я хочу мою собаку…» Такая печаль. Такой страх. Такое одиночество.
Кто-то быстро и угрожающе шел через подлесок. Черномаркер захныкал и заполз глубже в лесное чрево. Сильная рука схватила его за мокрые штаны и выволокла наружу. Он сам встал на ноги, и Волкоглав молча тряхнул его. Старик нагнулся к сморщенной собачьей маске, внимательно оглядел ее, потом взглянул на мальчика.
— Ты же обычный Черномаркер. Если ты будешь играть с магией, почувствуешь укус зубов демона.
Мальчик съежился в крепкой хватке своего мастера.
— Я видел воинов в полном вооружении, — сказал он. — Они сверкали, как луна в воде. Я видел белостенные замки. Я коснулся демона и собаки демона. Он очень молод.
Хватка медленно ослабела. Волкоглав опустился на землю. Сначала он удивился, услышав слова юного писца, но потом, похоже, обрадовался.
— Верно, — прошептал он. — Значит ты попил напиток из черепа…
— Нет! Не пил! И не буду. Хотя я и голоден…
Древние глаза разорвали душу юноши. Но старая магия поклонилась, во всей своей мудрости, признав юношеский талант.
— Ты сделал больше, чем смог я, — пробормотал шаман. — Если ты смог коснуться демона-сына, ты можешь найти способ запретить ему возвращаться в ямы земли. — Мужчина подобрал смятую маску и надел ее на ученика, потом положил ему руку на плечо. — Ты сказал, что голоден, верно?
— Настолько голоден, что могу съесть собаку… нет! Не собаку!
Волкоглав засмеялся, и его хватка на шее мальчика усилилась.
— Где находится тело этой гончей? — мягко спросил он, и содержимое желудка Черномаркера опять подступило к горлу.
(III)
Когда он закончил есть — маленькая миска густой похлебки и кусок овсяной лепешки — шаман начал диктовать: