Кажется, я совсем не ощущаю голода. Лес сам поддерживает меня, добывая питательные вещества из воздуха и света. Мою комнату наполняет прекрасный туман. Звуки внешнего мира растаяли. Нет ни света, ни тепла, за исключением того, что течет через окно.
По полу, среди обломков, снуют всякие создания. Иногда я слыша стук, но он проходит: у двери появляются люди, возможно друзья или коллеги, но я не могу пошевелиться, чтобы ответить им. Время слишком драгоценно. Телесный лес слишком хрупок.
Жители озера сражаются за выживание, Их атакует Клан Волка. Во сне я чувствую боль. Они сожгли дом, и только потом ушли. Но голодный и беспокойный Клан Волка прячется в чаше дикого леса, наблюдает за жителями берега озера и ждет свой час.
И все это мельком — в своем беспокойном сне я наполовину вижу, наполовину чувствую эти сцены. Ночью земля содрогается. Не сомневаюсь, что это волнует Калокки.
Если бы я мог пообщаться с ними. Если бы их слова можно было услышать…
Я проношу руку над озером. Я направляю на них лупу, гляжу на них через скругленное стекло. Возможно они видят мое лицо. Хотел бы я знать, какими они представляют себе небеса.
После недель дыма и пыли, загрязнивших мою комнату, возникла более чистая земля, густой дикий лес заметно поредел.
Уже некоторое время я чувствую, как они передвигают большие камни. Кланы организуются. Они вытаскивают из леса пылевые монолиты и придают им форму; они работают днем и ночью, напевая инструкции жрецов. На самом краю озера они строят большой круг из массивных валунов. Еще никогда они не создавали более могучий каменный круг. Они зажигают огонь и танцуют в кольце. С юга, из холодных лесов Грудной долины приходят путешественники, чтобы посмотреть на огромное сооружение. Приходят и люди с севера, через опустевшие земли под равниной Коленной чашечки. Даже эти темные общины, чей лес лежит на краях мира, слышали о Великом Каменном Кольце Пупа. Во сне я отчетливо слышу крики и напевы клятвенных обещаний. Они поют, поклоняясь богам. Они танцуют, поклоняясь силе леса и озера. И они собираются устроить жертвоприношение…
Ее страшный крик предупредил меня. Наполовину во сне, наполовину наяву я чувствую, как бьется ее сердце. В их мире начинается рассвет, тяжелый холодный туман повис над огромной поляной и озером. Звучат костяные рога, стучат кости, жестоко бьют кожаные барабаны, заставляя весь берег озера содрогнуться в ожидании будущего убийства.
Она очень молода. Ее связали ветками ивы — руки за спиной, ноги привязаны к деревянным кольям. Голову закинули назад, тело обвили плющом и лианами. Связанную и беспомощную, ее положили в лодку на кровать из листьев. И столкнули лодку на воду. Юный мужской голос воззвал к ней. Загремели барабаны, через рассветный туман жутко ударили костяные горны. Заколебались тростники у побережья Пупа.
Вскоре я почувствовал, как середина озера неподвижно застыла. Что-то крутилось вокруг головы, издавая странное жужжание. Голоса гудели. Девушка боролась, но ветви держали крепко, она не могла даже согнуть палец. Вокруг шеи обвился ремень, затянулся и ее сердце закричало, зовя на помощь. В висках забарабанила кровь. Удар дубовой дубины раздробил ей череп, и вода озера смешалась с кровью. Девушка погрузилась в озеро, лицом вниз, и под весом камня опустилась на дно.
Я чувствую, как она входит в меня. Она, умирающая, кажется самим совершенством. Ее жизнь течет вертикальной струйкой тепла на поверхность озера, на которой прыгает маленькая лодка и священники ожидают знаков, что их жертва принята. Она падает в мусор, собравшийся в пупке, ее глаза закрыты. Что-то скользит в мое сознание.
Похоже, она поднимается из тела и бежит…