Тот-Кто-Носит-Красное-Копье отбросил охотника прочь.
— Он не делает ничего! — зло крикнул он. — Нам больше не нужен Одноглазый и его глупые рисунки.
Когда он бежал через круг сидящих охотников и их жен, вытянулась рука и толкнула его. Он яростно крутанулся на земле и потянулся к женщине, которая оскорбила его. И уставился на спокойное лицо своей жены, карие глаза дерзко смотрели на него.
— Оставь старика в покое, — тихо сказала она. — Он никому не вредит и многие верят, что он обладает магической силой. Для чего терять энергию и уважение, убивая полезных людей? — Ее улыбка стала последней соломинкой, которая охладила огонь ярости в охотнике. Он бросил на Одноглазого злой взгляд и потряс кулаком. Но он уже решил пощадить его.
В пещере-святилище горел факел из высушенного дерева. Где-то в тундре выла стая волков; чем ближе подходил рассвет, тем больше их вой удалялся на юг. Одноглазый не обращал внимания на их крики, как не обращал внимания на вой ветра и шум камней, катившихся по склону за входом в пещеру. Он работал над картиной. Мальчик на коленях стоял рядом с ним и внимательно смотрел. Он просил дать ему нарисовать, но Одноглазый сказал «нет», еще не время. Предвкушение заставило мальчика молчать, и сейчас он просто смотрел, как животные появляются на стене пещеры, поверх тех животных, которые были нарисованы раньше; это не имело значения, поскольку тех животных давно убили и они были только пятнами охры, без всякого значения и последствий.
Работая, Одноглазый поглядывал на внимательного мальчика. И тогда в глазах старика появлялось странное выражение, выражение восхищения и страха.
Далеко за полночь, когда мальчик уже начал зевать, Одноглазый сел на корточки и протянул своему ученику обожженную палочку. Художник, плотно завернутый в звериные шкуры, дрожал, когда водил рукой мальчика по изображению людей на стене. Мальчик, с меховой накидкой на плечах, даже не замечал его дрожи. Он был в восторге.
— Рисуй… твой отец, он здесь. Правильно, — выдохнул Одноглазый, когда рука мальчика обрисовала крошечный силуэт. — Так… арка спины, правильно. Руки подними вверх… нет, не останавливайся…
— Я не понимаю… — пробормотал мальчик.
— Гляди, — объяснил художник. — Видишь, как он пугает зубра и тот бежит в ловушку; звери бегут перед ним, хотя он безоружен. Красному Копью не нужно оружие.
Мальчик удовлетворенно кивнул и продолжил рисовать.
— Завтра, — сказал Одноглазый, — я пойду вместе с охотниками. — Ты удивлен? — Его усатое лицо расплылось в улыбке при виде выражения на лице мальчика. — Когда-то, много лет назад, я был охотником. Эта охота… видишь, как она распространяется по стене. Завтра будет большой день для племени. Будем много убийств… — Он замолчал. — Очень много. И, поэтому, я хочу присоединиться. А сейчас… — Он взял крошечную руку и поставил ее на стену. — Нарисуй меня. Вот здесь, позади твоего отца. Нарисуй мне копье. Увидь, как я бросаю его в зубра, которого пугает твой отец…
На серой стене появилась крошечная фигурка. Взволнованный мальчик нарисовал все то, что сказал ему старик. И его лицо светилось, когда он закончил. Одноглазый был полностью удовлетворен. Мальчик опять уселся рядом со стеной, и Одноглазый посмотрел на картину охоты, на мечту об убийстве, которое ожидалось завтра. И это нарисовала волшебная рука мальчика! Он закрыл глаза и уснул.
Уверившись, что художник уснул, мальчик подполз к стене и взял в руку обожженную палочку. Он нарисовал, очень тщательно, еще несколько охотников. Но он устал, и они получились не такими, какими были должны — слишком маленькими, слишком сгорбленными… похожими на Ворчунов. Недовольный тем, что он сделал, мальчик стер их. Но они остались, тени на стене.
Тонкий туман висел над травянистыми равнинами, когда охотники, за которыми шел Одноглазый, отправились к пасущимся стадам. В воздухе пахло снегом, и женщины, плотно закутанные в меха, настояли, чтобы их мужчины поплотнее накинули шкуры на плечи, и еще привязали их дополнительными веревками, чтобы те не упали. Ноги тихо шагали по холодной росистой траве, отряд быстро ушел от утеса и растворился в тумане.
Мальчик смотрел, как они идут и, когда они скрылись из вида, вскарабкался в пещеру-святилище и исчез внутри.
Несколько часов охотники молча шли по покрытой туманом земле, когда ими овладело первое чувство беспокойства. Туман стал гуще, они с трудом видели в нескольких шагах от себя. Они собрались вместе, и Красное Копье сделал им знак молчать. Одноглазый, чье дыхание вылетало туманными облачками в холодное утро, посмотрел на него и насторожил уши, прислушиваясь к слабому ветру.