— Тише, дитя. Я здесь, рядом с тобой. Теперь помолчи. Постарайся опять уснуть.
— Я боюсь, боюсь. Мне приснился ужасный сон…
Мама села на кровать, обняла ее и стала раскачиваться вперед и назад, вытирая пот и страх с ее лица.
— Успокойся… успокойся, сейчас. Это только сон…
— Слепой мужчина, — прошептала она и вздрогнула, когда подумала о том, что мама крепче схватила ее, более успокаивающе. — Слепой мужчина. Он опять появился…
— Это только сон, дитя. Бояться нечего. Закрой глазки и спи. Спи, дитя мое… спи. Вот. Так лучше.
Она все еще пела, очень тихим, очень слабым голоском, когда опять плыла через сон: Три юноши… посватались ко мне… один был слеп… один был мрачен… за третьим следовали чудовища…
— Тише, дитя…
Она проснулась с криком:
— Не дай ему забрать меня!
2
На самом деле никто из детей в деревне не мог отличить один фестиваль от другого. Им говорили, что надевать, что делать и что есть, и когда формальности заканчивались, они убегали в свое тайное место, в тень старой церкви.
Однако было и исключение. «Канун Повелителя» считался лучшим фестивалем. Даже если ты не знал, на какой день он приходится, его знаки были повсюду в деревне.
Джинни знала эти знаки наизусть. Мистер Бокс, владелец «Красного Оленя», весь этот день будет ругаться, пытаясь возвести брезентовый навес в саду своего паба. Здесь будет убит и зажарен бык, и будут отдыхать танцоры. На другом конце деревни мистер Эллис, управлявший «Кустом и Шиповником», поставит за зданием пустые бочонки, которые будут использоваться как сидения. В этот день деревня всегда наполнялась незнакомцами, приехавшими на танцевальный фестиваль, и эти незнакомцы выпивали море пива.
Церковь тоже подготовят к празднику. Мистер и миссис Мортон, которых никто не видел иначе, как в выходном костюме, наденут комбинезоны и вторгнутся в холодную церковь с метлами, щетками и корзинами. Мистер Эшкрофт, священник, соберет поздние летние цветы, а еще подстрижет кладбище и наведет на нем порядок. Это будет опасное время для детей, поскольку он подойдет очень близко к их лагерю, находившемуся сразу за железными воротами кладбища. Здесь, между церковью и земляными стенами старой саксонской крепости — деревня была стояла внутри их кольца — находился старый, заросший деревьями ров, в котором дети и устроили себе лагерь. Их маленькая полянка лежала совсем рядом с дорогой, которая шла из церкви, проходила через земляную стену и уходила к фермам.
Были и другие признаки приближающегося фестиваля, но они происходили вне маленькой общины. Во-первых, всегда казалось, что деревню накрыла тень. И, наоборот, местность, находившаяся далеко, за облачным покровом, светилась странным светом. Джинни любила стоять на высокой стене рядом с церковью и через сгрудившиеся деревья, покрывавшие кольцо земляных укреплений, смотреть туда, где лучи позднего летнего солнца падали на Уитли Нук и Мидлберн. Над высокими склонами долин, в которых лежали эти деревни, всегда плыли облака, а по полям, казалось, тек блестящий поток.
Ветер всегда дул из Уитли Нук по направлению к Скэрроуфеллу, деревне Джинни. И за день до фестиваля «Канун Повелителя» этот ветер всегда приносил звуки музыки, с которой танцоры шли по ту сторону реки, через подлесок и в обход его. Они останавливались в каждой деревне, чтобы собрать еще больше танцоров и музыкантов (и выпить еще больше), и приготовиться к последнему триумфу в самом Скэрроуфелле.
Музыка то слышалась, то замолкала, намек на скрипку, далекий стук барабанных палочек, слабый перезвон маленьких колокольчиков, которых танцоры вешали на одежду. Когда налетал порыв ветра, можно было слышать полные музыкальные фразы, веселые ритмичные звуки. Вместе с ними доносились и голоса танцоров, певших народные песни.
Джинни, опасно балансируя на вершине стены, приплясывала под эту музыку — ветер раздувает волосы, рука держится за сухую ветку ясеня.
И вот появились танцоры — Узеры, Пайкеры и Такеры присоединились к местным Скэрроуменам; значит, настал «Канун Повелителя», стаи птиц должны взлететь в небо и понестись над долиной. И, точно, когда она посмотрела в темное небо над Скэррофеллом, там уже были тысячи птиц, рисовавших во тьме струящиеся спиральные узоры и что-то неслышно кричавших. Но через какое-то время они устремились на север, подальше от колокольчиков, подальше от барабанов, подальше от криков Узеров.
Появился Кевин Симондс. Он обежал вокруг серостенной церкви, посмотрел наверх и начал бешено размахивать руками.