— Что ты имеешь в виду? — Драгомира прищурила внимательные синие глаза.
— Я имею в виду, что, если человек осужден ошибочно, процесс немедленно прерывается.
— То есть юридическая ошибка исключена? — уточнила Окса.
— Да, — гортанным голосом заявил Нафтали. — Но позвольте объяснить… бывает, люди совершают очень скверные поступки по отношению к другим. Из зависти, от отчаяния или по глупости. В Эдефии общество базировалось на справедливости и гармонии, и это позволяло избегать такого рода проступков. Прибыв Во-Вне, мы обнаружили тут мир, куда более склонный к недоброжелательности — ну, по крайней мере, таким мы его ощутили, где некоторые готовы пожертвовать свободой ради денег, славы или любви. Не говоря уже о главах государств, способных передраться друг с другом и подвергнуть жителей своих стран смертельной опасности из-за политических или религиозных разногласий… Нас всех ввергло в шок открытие, насколько мало тут ценится жизнь, потому что в Эдефии жизнь — ключевое понятие, обуславливающее и управляющее повседневным бытием всех и каждого. Тем не менее иногда случалось, что кое-кто пренебрегал этими фундаментальными ценностями. Как и Во-Вне, в Эдефии тоже случались заговоры и убийства… С той разницей, что такие деяния там были чрезвычайно редкими…
— До Великого Хаоса… — перебила Окса.
— Верно, — кивнул Нафтали. — Великий Хаос был проявлением такой жестокости, с которой нам никогда не доводилось доселе сталкиваться. И мы оказались совсем не готовы к этому. Это и было нашей основной слабостью, причиной нашего поражения. Добро и Справедливость не смогли победить Зло.
Массивный швед немного помолчал, устремив свои изумрудные глаза на подрагивающие руки жены. Брюн нервно теребила серебряные кольца, унизывавшие ее длинные пальцы. Она взглядом подтолкнула мужа продолжать.
— Вполне возможно, человек далеко не такое хорошее существо, как нам бы этого хотелось, — продолжил Нафтали. — Некоторые да, безусловно. И доброта — не прирожденное свойство. Она обретается с годами, передается, ей учатся, быть может… Живя тут, Во-Вне, я много размышлял над этим: в этом мире доброте приходится нелегко, потому что все против нее. В Эдефии это поняли в незапамятные времена. Именно потому Эдефия и базируется на выработанных веками принципах доброжелательности. Эти принципы передавались из поколения в поколение, с каждым разом все легче завоевывая сердца, поскольку на всех уровнях все этому способствовало. Но, как я уже сказал, доброта — не врожденное свойство, и, несмотря на усилия большинства, некоторые оказались способны на жестокость, а кое-кто даже на убийство…
— Марпель… — пробормотала Окса. — Тот, что убил Гонзаля, чтобы украсть у него Этернитаты…
— Да, Марпель — отличный пример, — подтвердил Нафтали. — Точнее, плохой пример. Еще будучи ребенком, он демонстрировал скверный характер. Совершенно не желая прилагать ни к чему усилий, ни во благо общества, ни для себя самого, он хотел получить все, ничего не давая взамен. Став взрослым, он начал воровать, сперва втихую, а потом бить тех, кто оказывал сопротивление. Ювелирная мастерская стала жертвой его последнего ограбления, и именно после этого Марпеля вкартинили. И его наверняка вкартинили бы снова за убийство старого Гонзаля. Но это уже другая история… Вкартинивание, в отличие от тюремного заключения, принятого Во-Вне, вынуждает того, кого ему подвергли, уйти от мира, чтобы стать лучше. В Эдефии нельзя избежать наказания за свои проступки, там не выплачивают штрафов: мы полагаем, что единственная возможная расплата — усовершенствовать то, что можно улучшить.
— А… а если плохое ВСЕ? — поинтересовалась Окса. — Если нет ничего хорошего?
— Даже самого скверного человека можно исправить, лапушка! — заявила Драгомира.
Нафтали и Брюн с большим недоверием хмуро переглянулись.
— Я далеко не такая идеалистка, как твоя бабушка, Окса, — заявила Брюн. — Но да, в Эдефии мы были убеждены, что нужно трудиться над положительными качествами, которые более или менее есть у каждого. Это и есть основная цель Вкартинивания.
— Значит, у Марпеля имелись такие качества? — спросила Окса.
— Ну конечно!
— И какие же? Пример можешь привести?
— Нет… — признала Брюн.
— Как это? Его вкартинили, а ты не знаешь, в чем он стал лучше? Фигня какая-то!
Несмотря на всю трагичность ситуации, все улыбнулись, глядя на возмущенную Оксу.
— Совершивший проступок не обязан демонстрировать окружающим доказательства своего внутреннего совершенствования, — вмешался Фолдингот. — Вкартинивание задает испытание, а Сердцевед проводит оценку.