— Где же мы находимся? — полюбопытствовал Каролек.
— Не все ли равно? Ясно, что на поверхности. Сориентируемся, когда рассветёт. Кстати, который час?
— Четверть второго, — ответила Барбара, освещая часы фонариком. — Глядите, мы были там почти шестнадцать часов.
— Мне казалось, что шестнадцать лет. Вероятно, на небе тучи, потому что чертовски темно…
— Послушайте, до рассвета ещё не менее три часа. Если пасмурно, то ещё больше. Мы же не будем здесь сидеть три часа без дела…
— Попробуем спуститься вниз.
— Темно, как у кабана в заднице. Мы поломаем себе руки и ноги…
— Надо привязать верёвку к пню!
Освещая египетские ночи последним уцелевшим фонариком, поддерживая друг друга и используя верёвку, персонал бюро начал спускаться вниз. Крутой склон наконец прекратился. Ноги ощутили гладкую твёрдую поверхность.
— Глядите, шоссе!
— Интересно, какое? Где мы можем быть, черт побери?
— Здесь низ, а там — гора… В какую сторону пойдём?
— Ни в какую, — решительно сказала Барбара. — С меня хватит. Если хотите, то идите, а я подожду здесь. Ног уже не чувствую и вообще ничего не чувствую!
— А я, наоборот, чувствую все слишком сильно, — сказал Каролек, — Она права, я тоже никуда не пойду. Здесь где-нибудь можно переждать…
Лесь застучал зубами.
— Холодно, как на полюсе! Мы получим воспаление лёгких…
— Можно разжечь костёр.
— Давайте сойдём с этого шоссе, — сказал Януш. — Здесь лучше. Соберём несколько веток и разожжём костёр. Всюду мокро — не будет пожара. Испечём на углях остатки колбасы. Жаль, что не взяли с собой поллитра.
— Что? — спросил Вдруг Лесь, — Как, не взяли? У меня есть чекушка!
— И только сейчас ты говоришь об этом?!
— У меня было замешательство в голове, поэтому я не знаю, что должен был сказать, и не помню, что…
Из последних сил персонал собрал в темноте кучку веток, сучьев и коры. Стук зубов раздавался все сильнее. Через четверть часа заполыхал огонь, выделяя из себя спасительное тепло, и чекушка Леся пошла по кругу, вызывая тепло также и внутри. Победившая, но смертельно уставшая экспедиция первооткрывателей разместилась тесной группой посреди каких-то густых, перепутавшихся кустов, у её ног пылал небольшой костёр. Измученные, но радостные голоса стали стихать, все реже и реже чья-то рука подбрасывала в костёр пищу, и наконец мёртвый сон свалил четверых чудом спасшихся первооткрывателей.
Беспокойство директора бюро усиливалось с минуты на минуту. О сне он даже и не мечтал. Не находя себе места, он ходил по пансионату и старался унять страшное давление в горле. Тяжесть ответственности за жизнь подчинённых ему работников сгибала его, словно груда мельничьих жерновов, а угрожающую атмосферу сгущал тот факт, что он не мог зажечь погашенный Бьерном свет. Единственным светлым пятном была электрическая машинка на кухне, которая работала по неизвестным причинам.
Небо окутывали тучи, и вокруг пансионата царила абсолютная темнота.
Наступила полночь. Главный инженер ушёл спать, и директор бюро ощутил себя ужасно одиноким. Он посидел минуту в одной из комнат, с горечью подумал, что если что-нибудь произойдёт, то, независимо от причин несчастья, все падёт на его голову, сорвался снова и снова забегал по дому. Он выглянул через одно окно, потом через другое, увидел глубокую ночь, вышел на маленький балкончик над невидимым огородом и, всматриваясь в темноту, в отчаянии думал о возможности спасения персонала.
Он стоял, надолго задумавшись. Замёрз, потому что в него проникла ночная влага, намеревался уже войти назад, когда услышал какие-то звуки. Звуки показались ему человеческими голосами. С бьющимся сердцем он наклонился, напряжённо вслушиваясь, но голоса не приближались. Они слабо доносились с небольшого расстояния. За кустами временами что-то блестело.
Директор бюро сбежал с балкончика и ворвался в комнату главного инженера. Главный инженер лежал в кровати одетым, и в темноте светился огонёк его сигареты.
— Збышек, там что-то слышно! — закричал в волнении директор бюро. — Может, это они вернулись?
Главный инженер сорвался в мгновение ока. Они оба, спотыкаясь в темноте, выбежали на балкончик. Наклонившись вперёд, они старались что-нибудь услышать и увидеть.
Голоса шелестели неясно за густыми кустами, и свет блестел то сильнее, то слабее. Никто не продирался сквозь заросли и не ходил к пансионату.
— Это не они, — мрачно сказал главный инженер. — Если бы это были они, то вернулись бы в дом. Кто-то там просто крутится в лесу.
— В это время? И в такую тёмную ночь? Кто же это может быть?
— Вероятно, хиппи. В Польше их немного, и вроде они любят такие странные условия существования.
Со стороны голосов подул ветер и принёс с собой какой-то неприятный, трудный для определения запах. Главный инженер принюхался.
— Слышите? — спросил он с лёгким разочарованием.
— Да, вероятно, это все же хиппи, — ответил директор бюро с сожалением. — Курят наркотики. Что за ужасная вонь! Как они могут это выдержать?
— Как будто сероводород… И какая-то гниль. Они должны быть ужасно грязными…
— Боже, что им пришло в голову исследовать пещеры! — простонал директор бюро. — Там же может что-нибудь обвалиться! Может их засыпать!
— Я изучил документацию, — сообщил главный инженер — Пещеры обследованы при проведении установки. Вплоть до потока… знаете, спускается вниз… вплоть до потока все должно быть в полном порядке. В прошлом году здесь работала группа гидравликов, под землёй устроили себе базу, сидели по восемь часов, питались… Даже сделали какие-то знаки на стенах… Несколько выше есть небольшой колодец. Может, они выйдут через этот колодец?..
— Может быть, и выйдут…
— Идите спать, нет смысла так нервничать. Мы ничем не поможем этим выглядыванием, а завтра мы должны быть в форме.
Директор бюро теоретически признал правоту главного инженера, но не в состоянии бы лечь в постель. Он немного дремал в одежде, пробуждаясь каждую минуту и наконец в пятом часу утра, почувствовал, что дольше не может выдержать этого бездействия.