Уже снаружи что-то заставило его обернуться, когда он закрывал дверь толчком ноги назад. Велк взглянул на дверь — и окаменел от изумления.
На гладкоё древесине чем-то чёрным (Круз мимолётно определил, что это сажа) были коряво написан несколько строк весьма оскорбительного содержания. Буквы были искривлены, а некоторые изменены до неузнаваемости, а тот, кто это сделал, был слегка или даже не слегка пьян. Тем не менее, внизу, под каракулями, стояла вполне разборчивая подпись: «Плiuщ». Именно так на языке сталков записывалось это имя.
— Вот же мутова отрыжка!.. — вырвалось у велка. — Да как он посмел?!.. Ну, я ему!..
И, решив, что «природные потребности» могут и подождать, Круз быстрым шагом пошёл к дому автора возмутительной надписи. Ему с Плющом было о чём поговорить.
Он ещё не знал… он ничего не знал…
Лина проснулась с улыбкой на лице, радуясь, что её противостояние с Ксюней наконец-то начало подходить к концу. Вчера она уличила-таки её в распутстве и выложила всё Старику. Сегодня, значит, соберутся велки — и судьба Ксюни и Ласа будет решена. «Вот и расквитаемся», — подумала сталочка и, быстро позавтракав и сделав свои обычные дела, направилась к дому бывшей подруги — в последний раз победоносно посмотреть ей в глаза, а потом забыть — крепко и надолго.
Лина не спешила, захотев растянуть предвкушение этого сладкого мига подольше, поэтому шла медленно; к тому же, так она откладывала время, когда придётся приступить к повседневным делам, которые могли, как обычно, затянуться аж до заката…
Мимо чуть ли не пробежал велк Круз с мрачным и решительным видом, погружённый в свои мысли, — Лина поняла это по тому, как он не ответил на её вежливое приветствие и вслед за этим споткнулся, так как не смотрел себе под ноги и, судя по всему, не замечал дороги. Велк явно торопился, а выражение его лица явно не оставляло сомнений в цели этой спешки. «М-да, кому-то сейчас достанется…» — усмехнулась Лина и, махнув рукой на предвкушение, ускорила шаг: до нужного дома оставался какой-то десяток сагней…
Вскоре сталочка стояла у порога перед закрытой дверью. Из дома не доносилось ни звука, но она не обратила на это внимания: обычно у Ксюни было ненамного более шумно.
Лина подняла руку и постучала в дверь, при этом весёлым голосом сказав:
— Эй, Ксюня, ты дома? Как вчера с Ласом повеселились, а?..
Ответа не последовало. Строение оставалось таким же безмолвным, как и прежде.
— Спит, что ли?.. — в лёгком недоумении пробормотала Лина и обошла дом, ища окно.
Окно было приоткрыто, но всё же створки не позволяли разглядеть, что происходит внутри. Лина вздохнула, подцепила края створок пальцами, раздвинула их и заглянула в дом.
Там было пусто: ни Ксюни, ни Старика. Лишь валялся на полу пустой горшок, да витал в воздухе запах каких-то трав.
— Куда они подевались?.. — удивлённо сказала Лина и закрыла окно. — Не повёл же Старик её в лес, чтобы там прикончить, а потом умереть самому…
Планы на утро нарушались. Не застав Ксюню дома, Лина захотела во что бы то ни стало отыскать её, чтобы исполнить задуманное, а заодно и выяснить, что же случилось. Теперь это был вопрос принципа.
«Лас! — подумала сталочка. — Вот у кого Ксюня может прятаться! А Лас же такой, весь из себя правильный, он обязательно придёт на помощь подружке… Кстати, а это у них вчера в первый раз было, или же раньше они как-то делали это, когда я не могла увидеть?.. Тоже надо будет узнать…»
И, гордо вскинув голову, Лина отправилась на восточную окраину селения, к дому Ласа, своей первой несостоявшейся любви.
К её удивлению, там тоже было очень тихо: Лина не услышала оттуда ни звука, пока подходила к строению. «Прячутся они там, что ли?..» — подумала сталочка, заметила распахнутую дверь и поспешила туда, по пути начиная испытывать необоснованное нехорошее предчувствие, которое оправдалось, стоило её только шагнуть внутрь дома.
Там находился всего один человек; если точнее, то — лежал на полу, прижимая ладонь к сердцу. Но это был не Лас и уж тем более не Ксюня.